Несколько минут Влад сидел, прислонившись к зеленой дверце, и прислушивался к своим ощущениям. За сутки, прошедшие с момента его проникновения в пещеру в Урочище Каменных Слез, он продвинулся в глубь охраняемой территории километров на тридцать. Вряд ли его путь был прямым, но в любом случае охранная система Ближнего периметра осталась далеко на юге. Первым делом следовало определить точные координаты колодца.
Металлические скобы, вмурованные в бетонные стены колодца, расшатались от времени. Басманов осторожно взобрался наверх и, высунув из колодца «жабий глаз», тщательно обозрел им окрестности.
На юго-востоке – горы, он пришел именно оттуда. На востоке – всхолмленная степь, на западе – та же степь, гладкая как стол, на севере тянется бесконечная темная полоса, похожая на исполинскую скальную гряду с гладкими отвесными склонами. До нее было не больше шестидесяти километров.
Да, вполне возможно, что Темная Дорога вела к самой Стене и даже уходила за нее. Правда, при строительстве объекта «Толлан» котлованы нулевого цикла закладывались на глубине пятидесяти метров. Как же глубоки должны быть ходы, по которым выбрались из-за Стены внук Талгата и его спутники... Если, конечно, они действительно выбирались Темной Дорогой, а не спустились под землю уже где-нибудь в степи, в таком же колодце.
Пока он размышлял, крохотный компьютер «жабьего глаза» переваривал полученные данные. Казалось бы, чего проще – направил передатчик, послал сигнал на сугубо гражданский спутник системы САРСАТ и через секунду узнал координаты своего местонахождения с точностью до угловой секунды. Однако подобная роскошь не для диверсантов. Гражданские спутники «стучат» на своих клиентов не хуже мониторов аэрокосмического наблюдения, круглосуточно работающих в режиме «Синдерелла». Приходится пользоваться архаичными способами времен Очакова и покоренья Крыма.
Через минуту «жабий глаз» закончил анализ и выдал на миниатюрный экран детальную карту местности. Рубиновая точка колодца мерцала в перерезанной сухими оврагами – руслами мертвых рек – степи в ста двадцати километрах юго-восточнее базы «Асгард». В самом сердце зоны Ближнего периметра. Теперь он мог поздравить себя с тем, что инфильтрация состоялась.
Басманов выключил комп, сложил «жабий глаз», убрал в карман рюкзака-контейнера и выбрался на поверхность. Сумерки – хорошее время для скрадывания. До рассвета он успеет пройти километров сорок. Не к Стене – сама по себе Стена не представляла для него сейчас интереса. Но каждый шаг, сделанный им по направлению к базе «Асгард», увеличивал его шансы на победу. Совсем немного, но увеличивал.
Минотавр, рассчитавший всю операцию от начала до конца, придавал этому этапу первостепенное значение. Место инфильтрации почти не имело значения – важнейшим фактором было время. Время, которое придется затратить на последний рывок – от точки проникновения в зону Ближнего периметра до базы «Асгард». Времени у него оставалось совсем немного.
Такой расклад Минотавр тоже учитывал. В идеале Басманов должен был проникнуть за Ближний периметр еще неделю назад – это давало ему прекрасную возможность осмотреться, изучить подступы к базе, разработать подробный сценарий акции. Но Минотавр предполагал, что Басманов может и опоздать. Вариант, при котором Влад оказывается в зоне Ближнего периметра за сутки до часа«Ч», находился где-то в середине стопки предложенных Басманову сценариев – между неправдоподобно оптимистическими и угнетающе пессимистическими. Для того чтобы уложиться в установленный срок, Минотавр разработал несколько комбинаций на выбор. Басманов тщательно перебрал их, почесал в затылке и выдал Минотавру свою заготовку. Спустя секунду Минотавр вернул Владу его решение, указав на некоторые недоработанные детали и не преминув язвительно заметить, что подобное мог бы предложить и он сам, если бы его удосужились снабдить всей необходимой информацией.
В результате они разработали своего рода план внутри плана, подробности которого оставались известны только им двоим. Этот план предусматривал и особенности работы мониторов в режиме «Синдерелла», и находившихся на службе у врага птиц-киборгов, и обычную тактику Истребительных отрядов в зоне Ближнего периметра. Этот план ему предстояло воплотить в жизнь.
Всю ночь он шел на северо-запад, стараясь по возможности продвигаться по дну сухих оврагов. Высокие склоны обеспечивают кое-какую защиту от чрезвычайно тщательного сканирования местности, достигавшего разрешения одного квадратного миллиметра на пиксель – считалось, что работающий в режиме «Синдерелла» спутник мог сосчитать точное количество темной и светлой фасоли, рассыпанной по обеденному столу. Когда бригадный генерал Ховард распорядился подвесить над зоной объекта «Толлан» пять мониторов на геостационарных орбитах и включил режим «Синдерелла», головастики Центра впали в уныние. Теперь там и мышь не проскочит, говорили они, теперь генерал Ховард может при желании развлекаться, любуясь на пчел, перелетающих с цветка на цветок (разговоры велись еще летом, когда в степи действительно летали пчелы). По-своему они, конечно, были правы. Во время Войны Возмездия израильтяне отслеживали своим единственным спутником даже обвязанных взрывчаткой собак, которых палестинцы десятками гнали на их боевые позиции. С другой стороны, головастики,
как обычно, излишне драматизировали ситуацию. У режима «Синдерелла» имелись свои минусы – прежде всего лавинообразный поток информации, который поступал на анализирующие блоки. Из истории той же Войны Возмездия был известен эпизод, когда центр космической связи в Тель-Авиве, прекрасно справлявшийся с охотой на собак, парадоксальным образом не заметил подготовку танковой атаки сирийской армии на Голанские высоты, стоившую Израилю двенадцати тысяч солдат. Разумеется, за сорок с лишним лет техника шагнула далеко вперед, но Басманов не сомневался, что мониторы, подвешенные Ховардом над зоной объекта «Толлан», нацелены прежде всего на передвижения крупных отрядов. Скорее всего, один из спутников засек Басманова еще при подъеме на поверхность; но информация об одиночке, выбравшемся из заброшенной ракетной шахты, имела все шансы затеряться в океане сведений о мигрирующих сусликах, рыскающих в холмах лисах, охотящихся в ночи совах. Если наземный персонал мониторов не зря получает свои деньги, эти данные рано или поздно будут отфильтрованы и лягут на стол дежурного офицера службы наблюдения в папке под грифом «заслуживающие внимания»; вопрос лишь в том, сколько времени на это уйдет. Минотавр оптимистично считал, что не менее суток.
Другое дело – птицы. Вот они-то явно использовались для охоты за беглецами-одиночками, и операторы, обслуживающие птиц, относились не к аэрокосмической службе, а к разведке ВВС. Именно поэтому Басманов с неослабевающим вниманием наблюдал за орлом, описывающим широкие крути над его убежищем в русле сухого оврага.
Убедившись, что орел пролетает над оврагом через каждые шесть-семь минут, Басманов переоделся. В пещерке, выкопанной с помощью десантного ножа и представлявшей собой узкую и тесную щель в постоянно осыпающейся глинистой почве, переодеваться было очень неудобно. Он вытащил из рюкзака-контейнера пропахшее потом и хаомой желтое одеяние, снятое с одного из найденных в круглом зале трупов, и влез в него ногами вперед, извиваясь как червяк. Рюкзак-контейнер пришлось пока оставить в укрытии – у оператора-птицы не должно возникнуть лишних вопросов.
