Растения находились в отличном состоянии. Зеленые, густые, пышные… Верхушки деревьев тянулись до самой крыши, пальмы широко раскинули листья, дорожки обрамляло множество кустов и трав. За этим местом хорошо ухаживали.
Была ли это заслуга обслуживающего персонала? Кажется, бессмысленно заботиться о растениях, когда этим говнюкам на все плевать.
На меня капнула вода, и, запрокинув голову, я увидела открытую стеклянную панель с ржавой порванной цепью. Ее нужно починить как можно скорее. При падении температуры здесь будет невозможно поддерживать необходимое тепло.
Я гуляла по оранжерее, ничего не зная о находящихся здесь растениях, и ощущала себя словно в другом мире. Не таком холодном, темном и опасном, как Блэкчерч. Здесь было спокойно и тихо, словно на острове, где тебя окутывают с ног до головы тепло и приятные запахи.
Это место напоминало мне пробуждение после ночного кошмара. Или, когда ты открываешь глаза и видишь подарки и праздничный торт. Мне нравится это ощущение.
До меня снова долетела музыка, и вдруг я заметила Эйдина и остановилась.
На нем были такие же черные штаны и белая футболка, но испачканные землей. Он склонился над клумбами и что-то срезал. Его волосы, обычно зачесанные назад, беспорядочно лежали на лбу и висках, а предплечья блестели от пота.
Я смотрела на него, не в силах пошевелиться и вспомнить, зачем я сюда пришла. Не хотела ни с кем сталкиваться, ведь это место должно оставаться тайной. Мне казалось, Эйдин все еще спит.
Он оглянулся, бросил в миску собранные ягоды и потянулся за следующими.
Я не могла сейчас пройти в сарай, поэтому переступила с ноги на ногу и развернулась, чтобы уйти.
– Подойди сюда! – внезапно окликнул меня Эйдин.
Я взглянула на него и послушалась.
Эйдин достал из миски ягоду вместе с листочками и протянул мне.
Подозрительно на него посмотрела, но поддалась навстречу. Он всего лишь собирает клубнику. Вроде бы ничего плохого в этом нет.
Откусив кусочек от ягоды, я зажала его между языком и небом, высасывая сок. Наслаждаясь вкусом, ощутила, как во рту разлилась настоящая сладость.
Я кивнула и доела ягоду.
– Вкусная? – спросил он.
– Да, она… сладкая.
Неожиданно.
– Ммм… да, – согласился он, возвращаясь к работе.
Я взглянула на оставшиеся в миске ягоды, зная, что настоящая клубника и должна быть такой маленькой. В его крохотном огороде росли помидоры, базилик, перец, салат… Не думала, что Эйдину нравится заниматься земледелием, но теперь знала, кто присматривает за оранжереей.
– Раньше клубника всегда была сладкой, – сказала я. – Теперь она почти везде кислая.
– Последние пару десятилетий клубника на продажу выращивается так, чтобы получилась большая и красивая, но на этом все – вкус у нее плохой. В Штатах я почти не ем местные продукты.
– Так ты не отсюда?
Он посмотрел на меня, приподняв бровь.
– Я имею в виду США.
Ладно, хорошо. Я предполагала, что мы находимся в Штатах, но это могло оказаться не так.
– Я родился в Турции, – Эйдин вернулся к клубнике, – моя семья переехала, когда мне было пятнадцать.
Значит, он был иммигрантом. Было ли ему трудно вписаться в новую компанию в школе?
– Ты быстро привык? – спросила я.
– Учитывая, что я с легкостью привыкаю ко всему? – отшутился Эйдин, весело блеснув глазами.
Я ничего не могла с собой поделать и улыбнулась ему в ответ, ощутив себя на его месте.
Я была единственной, кто в школе не праздновал Рождество. Не участвовала в ежегодных зимних конкурсах и не играла в Тайного Санту в нашей команде по плаванию.
Я бы не смогла притворяться, будто мне нравятся такие забавы. Не в моем стиле было вписываться в компанию. К черту.
– А к ней ты привык? – я почти шептала.
К женщине, о которой он говорил в душе у бассейна. К той, которая была создана для него.
Эйдин не спешил с ответом. В его глазах мелькнуло отстраненное выражение.
Я сглотнула и внутренне возликовала. Я нашла его слабое место.
– Ты все еще слышишь шумы? – спросил он, игнорируя мой вопрос.
– Нет.
Но теперь я знала источник шума.
Взглянула на граммофон у окна, из которого звучал Шуберт.
– Почему ты слоняешься здесь? – спросил Эйдин.
Я бросила на него быстрый взгляд, оправдание вертелось на языке. Но затем мне пришла на ум идея.
– Я, э… увидела сарай. Думала найти там инструменты или стремянку. Панель слетела с петель.
Я указала на крышу и разбитое стекло.
Но он даже не повернулся в ту сторону, а продолжил работать, состригая кусты клубники и расчищая землю от сорняков.
– Иди сюда, – сказал он и протянул руку, приглашая меня присоединиться.
Я немного попятилась, но потом… что-то подтолкнуло меня согласиться.
Медленно подошла к нему, и, обхватив мою талию, Эйдин посадил меня к себе на колени.
Я запротестовала и попыталась встать, но он взял мои руки в свои и опустил их к грядкам с растениями, погрузив в землю.
Что, черт возьми, он делает?
Повернув голову, посмотрела на него, пока он сжимал мои запястья, погруженные в землю. Какого ч…
– Что ты чувствуешь? – спросил он.
Я замешкалась, не зная, что ему ответить. Что он имел в виду?
– Почву, – ответила я.
Это же очевидно.
Эйдин не впечатлился моим ответом.
Ему действительно нужно было держать меня за руки?
Вздохнув, я пошевелила пальцами, наслаждаясь ощущением крупиц земли, покрывающих мою кожу.
Такое же приятное ощущение, как уткнуться лицом в свежую подушку.
– Земля холодная, – наконец сказала я, – мягкая и сырая. Воздушная. Похожа на муку. – Я посмотрела на него, его нос был в нескольких сантиметрах от моего. – Густая, но… без примесей.
Он отпустил меня, взял небольшой стеклянный кувшин и полил мои руки водой, смывая землю. Засохшие на пальцах крупицы земли превратились в склизкую грязь, моим рукам стало холодно.
– А сейчас?
– Тяжелая, – ответила я. – Грязная. Липкая. – Я старалась смотреть в сторону, потрясенная происходящим. – Удушающая. Будто меня закопали в нее.
Он удовлетворенно кивнул.
– Нет ничего плохого в том, чтобы использовать воду в умеренных количествах. Вода необходима растениям для роста. Но большое количество воды их убьет.
