– Я возвращаюсь в школу, – заверила его, не останавливаясь. – Пообещала, что после уроков помогу с украшениями для Осеннего бала.
Двинулась дальше, но брат окликнул меня:
– Эмери, я хочу тебе кое-что показать. Сейчас же.
Я замерла, колеблясь.
Бесполезно. Он отследил мой телефон. В учебное время меня не было на занятиях. Мартин специально приехал за мной.
Внутренности затянулись в тугой узел. Сойдя с обочины, я открыла дверцу, проскользнула на переднее сиденье и закрыла ее. Мое тело напряглось, готовое к неизбежному.
– Музыку? – поинтересовался брат.
Только ответа дожидаться не стал. Включив радио, он настроился на ретрорадиостанцию. Громкость была слишком низкой, чтобы расслышать.
Мартин развернулся, направившись в противоположную от школы сторону, к холмам, мимо особняков, церкви Святого Киллиана и Часовой башни. Я прижимала сумку к груди. Мне нужно было хоть за что-то держаться.
Въехав на кладбище, он замедлил ход. Мы спустились по дороге и свернули на тропинку, ведущую к скоплению надгробий, которые усеивали пейзаж справа и слева. Дождь барабанил по лобовому стеклу. Подъехав к обочине, брат остановил машину.
Я обвела взглядом территорию, сжимая кулаки, чтобы руки не дрожали. Вокруг не было ни души.
На ум приходили всевозможные отговорки. Какой тон голоса подойдет лучше всего? А может, мне нужно помолчать? Иногда, если я давала ему выговориться, крик помогал Мартину выпустить пар.
Он поднял руку, и я вздрогнула, но потом увидела, что брат потянулся к заднему сиденью за чем-то.
Положив рядом со мной белый пакет, он достал из подстаканника содовую с уже вставленной трубочкой.
– Ешь. Скоро обед.
Несмотря на облегчение, я знала – это ничего не значит. Ему нравилось играть со мной.
– Эдвард МакКланахан. – Мартин жестом указал вперед. – Они перезахоронят его тело, Эм.
Я разглядела маленький экскаватор. Раскопки уже начались, однако сейчас из-за дождя рабочих не было. Лишь куча грязи и синий брезент над ямой.
– Семья хочет, чтобы он лежал целый и невредимый в их новом склепе. Они надеются, что город забудет о мертвой девушке. По всей вероятности, так оно и будет. С глаз долой – из сердца вон.
Сцепив руки на коленях, я слушала вполуха.
– Каждый год эти высокомерные мелкие неудачники совершают паломничество сюда, словно идут в гребаную церковь, – продолжил он, – но в следующем году тут будет уже не Эдвард. Я купил эту могилу сегодня. Для гран-мэр.
Для моей бабушки. Не его. Она всегда была ему безразлична. Он не считал ее своей. Делал то, что должен, для видимости, и в конце концов купил женщине, которая еще даже не умерла, могилу, где уже кто-то лежал.
Могилу на католическом кладбище. Такое вообще разрешено?
Я бы не позволила. Этому не бывать. Я…
– Ешь! – рявкнул брат.
Дернувшись от неожиданности, достала из пакета гамбургер и отвернулась к окну. Откусив кусочек, прожевала его около сотни раз, прежде чем смогла проглотить.
– Я заключил неплохую сделку. Так как участок уже был в эксплуатации, разумеется. Надгробие тоже останется. Его переделают. Они начнут работать над ее именем на следующей неделе.
Мой подбородок задрожал; я почувствовала поднимавшуюся к горлу желчь.
– Минус одно позорище, – прошептал Мартин. – Остается еще одно.
Я сидела, не шевелясь. Едва надкушенный бургер лежал на коленях.
– У меня есть планы, Эмери.
Он отстегнул ремень безопасности, и я закрыла глаза.
– Ты бы отлично в них вписалась, если бы осталась в школе и перестала доставлять мне неудобства.
Его рука хлестнула меня по лицу. Ударившись головой о стекло, я не сдержала слабый крик. Опаляющая боль распространились по щеке и черепу.
Нет… Мое тело начало дрожать.
Как бы я ни старалась улавливать знаки, как бы ни готовилась, это всегда было намного труднее, чем я думала.
– Я не просил об этом! – заорал Мартин, схватил меня за воротник и снова толкнул к двери. – Не хотел этого! Почему ты не можешь мне помочь? Почему не можешь быть лучше?
Открыла рот, собираясь закричать, но крепко стиснула зубы, когда он нанес очередной удар.
– Черт побери! – выкрикнул брат, сжимая мой воротник с такой силой, что кожа шеи горела.
– Просто… – Он втянул воздух, и я увидела слезы, наполнившие его глаза. – Просто будь нормальной, мать твою! Зачем ты так делаешь, а? Почему?
– Мартин, остановись… – выдавила я.
Повернувшись, открыла дверь, только он ухватился за ручку и снова ее захлопнул. Схватив за руку, брат дал мне пощечину.
Я зажмурилась, закричав:
– Только не по лицу!
Но Мартин не слушал – он больше не мог думать или беспокоиться о том, кто увидит или узнает. Он потерял рассудок.
Дождь грохотал по крыше, заглушая звуки его ударов и проклятия, а я впилась ногтями в сиденье. Вкус крови наполнил рот.
В памяти промелькнул пикап Уилла. Его запах, то, как я ощущала его рядом с собой.
Через несколько секунд я утратила способность о чем-либо думать. Ничего не могла вспомнить.
Ни зеленых глаз. Ни красивой улыбки. Ни объятий теплых рук.
Мои очки упали на пол, а потом… что-то капнуло мне в глаз.
Спустя несколько мгновений я уже не помнила его лица.
* * *
Устремив взгляд сквозь лобовое стекло, за мельтешащие дворники, с трудом заставляла себя дышать.
Мартин сидел на своем месте, затягиваясь сигаретой.
Кровь стекала с моей брови, во рту щипало из-за ран.
– Завтра Ночь Дьявола, – сказал он, пока мы стояли на светофоре по дороге домой. – Маленькие дьяволята воображают себя опасными, но никто не представляет большей угрозы, чем человек, готовый сделать то, на что остальные не решатся.
Глянув в сторону, увидела ружье в чехле. Рыдания застряли в груди.
Я могла бы взять его. Все было бы кончено.
Я смогу спать по ночам.
– Это мой город, Эм. – Мартин не смотрел на меня; от блаженного измождения его голос звучал спокойнее. – Когда-нибудь так и будет. Все это покажется сном по сравнению с тем кошмаром, который ждет каждого, кто встанет на моем пути.
Я могла бы спать вечно.
Перед глазами все плыло из-за слез, которые никак не хотели останавливаться.
Наблюдая за дождем, я ощущала усталость. И грусть.
Если он не умрет, то умру я, и это должно произойти сегодня. Изнутри рвался крик. Я больше не могла терпеть.
