А когда он приходит домой, то срывает злость на мне, потому что я никому не расскажу и не убегу.
– В такие моменты я не отдаю себе отчет в своих действиях, – пробубнил брат. – Я просто не могу остановиться.
По щеке скатилась слеза, однако я не издала ни звука.
– Ты знаешь, что я не такой. Да?
Я кивнула, закончив с плитой.
– Помнишь, я возил тебя на переднем сиденье? – Мартин тихо засмеялся. – Хотя мама говорила, что ты еще слишком маленькая. Я ждал, пока мы не выедем на дорогу, и только потом разрешал тебе переползти вперед?
Заставив себя рассмеяться, оглянулась на него через плечо.
– Да. С условием, что я пообещаю не говорить маме о казино-вечерах, которые ты устраивал в подвале, когда родители были в Филадельфии.
Он хохотнул.
– Разве не странно – любитель нарушать правила стал офицером полиции?
– Нет. Из них получаются лучшие копы. Они знают все уловки.
Брат широко улыбнулся.
– Верно.
Преступнику не найти места лучше, чтобы спрятаться.
Но я не сказала этого вслух.
– Я сегодня купил тебе кое-что.
Он вытер руки, подошел к столу, где лежала его коричневая сумка, достал большую книгу в твердом переплете, вернулся и протянул ее мне.
– Подержанная, но она привлекла мое внимание, когда я проходил мимо библиотечной распродажи.
«Величайшие глубоководные погружения».
Улыбнувшись, начала листать книгу с напускным интересом.
– Здорово, – прощебетала я. – Фотографии такие красивые.
– Я подумал, тебе понравится.
Мартин развернулся, взял термос и контейнер с обедом, и меня охватило чувство облегчения, едва я поняла, что он готовился к ночной смене. Я вздохнула.
– Люблю книги для журнальных столиков, – заверила его. – Спасибо, что не забыл.
Он подошел и поцеловал меня в лоб. Оцепенев, я расслабилась лишь после того, когда Мартин отступил.
– Запри все двери. И приятных снов. Я вернусь в семь.
– Пока.
Брат ушел на работу, но я не сдвинулась с места, пока рокот двигателя его машины не затих на улице.
Выбросив пакет из-под продуктов в утилизатор, взяла книгу, проверила двери, убедилась, что свет везде выключен, и поднялась в свою комнату. Не включая светильник, подошла к книжной полке, выровняла стопку книг и добавила к своей коллекции новый экземпляр.
«Барселона: история архитектуры».
«101 самая удивительная пещера».
«Одри навсегда: шесть легендарных фотографов. Одна легендарная звезда».
«Запад: Американский ковбой».
«История мира карта за картой»…
Я отступила назад, читая названия на корешках книг, которые занимали две полки, хранившие тяжесть не только массивных томов в твердых переплетах. Мне нравилось ставить их на полку всякий раз, когда он дарил мне новый. Мартину было приятно видеть, что я выставляю его подарки, но в то же время… мне это казалось неким достижением. Книги напоминали трофеи.
Когда синяки исчезали, единственным внешним напоминанием о том, что никогда не сотрется из моей памяти, оставались они.
По одной книге за каждый раз, когда я вставала на ноги.
Снова.
И снова.
И снова.
Он покупал мне и другие подарки на протяжении многих лет, каждый раз, если выплескивал свой гнев и начинал ощущать чувство вины. Эти вещи также были расставлены по комнате. Вещи, которые я оставлю дома после отъезда, чтобы, придя сюда, он увидел их и вспомнил все. Только меня уже рядом не будет.
Я опустила глаза.
По крайней мере, так я себе говорила.
Бабушка спала в своей комнате дальше по коридору. Ее проигрыватель постепенно подбирался к концу стороны А на пластинке. Мне хотелось, чтобы она жила вечно, однако порой…
Мартин вел бы себя намного хуже, если бы не бабуля. Она – единственный человек, который меня любил. Без нее я бы не выжила.
Но ей было больно.
И если она доживет до того момента, когда придет время поступать в колледж, я не смогу уехать. Я не могла бросить ее с ним и была бы вынуждена остаться.
Ненавидела себя за эту мысль, но…
Хоть я и не желала ей смерти, мне нужно было выбраться отсюда.
Что я буду делать?
Укутавшись в кардиган, под который надела лишь пижамные шорты и майку, повернулась, собираясь закрыть шторы.
Но в углу моей комнаты кто-то сидел в кресле.
Я судорожно вздохнула, отпрыгнув назад.
– Привет, – сказал Уилл.
Мои глаза округлились, я тяжело дышала, сердце подпрыгивало.
– Какого черта? – Я бросилась к окну, прижалась щекой к стеклу, чтобы посмотреть на подъездную дорожку и убедиться, что брата нет.
– Ты сегодня не поставила свечу на подоконник? – спросил он.
Только я не слушала.
– С ума сошел?
Я осмотрела улицу, насколько позволяло растущее перед окном дерево, но не обнаружила машину Уилла. Надеюсь, он припарковался подальше.
Как, черт возьми, он сюда попал? Брат ушел несколько минут назад. Он мог его увидеть.
– Ты должна зажечь свечу, Эмми.
– Я никогда не зажигаю свечи! – прорычала шепотом, чтобы бабушка не услышала. – Мне плевать на Вечную Ночь. Ты должен уйти.
Он был в джинсах и армейской зеленой футболке, подчеркивавшей цвет его глаз. Его волосы так красиво спадали на виски – гель за целый день утратил фиксирующие свойства.
– Помнишь, что я сказал? – спросил Уилл низким голосом. – Если не придешь ко мне, я сам приду за тобой.
Да, я так и не вышла к нему в назначенное время. Каким бы важным ни был марафон «Миссия невыполнима», у меня имелись другие дела, а он забыл спросить, свободна ли я сегодня вечером.
Парень пристально смотрел на меня, положив руки на подлокотники. Я нахмурилась, несмотря на волну восторга, пробежавшую по телу при виде него.
– Поверить не могу, что у Эмери Скотт на стене висит плакат с Сидом и Нэнси, – пошутил Уилл. – Пара отвратительных наркоманов, один из которых едва умел играть на гитаре.
– Пожалуйста, – попросила я, проигнорировав его поддразнивания. – Тебе нельзя здесь находиться.
Он медленно поднялся, не отрывая взгляда от моего лица.
– Или, возможно, ты неравнодушна к обреченным романам.
Я отступила назад, когда он шагнул ко мне.
