– Я это запомню, Инди, – с укором сказала Эм нашей старшей. – Когда ты подрастешь достаточно, чтобы сесть за руль, я, возможно, не буду так снисходительна.
Оглянувшись через плечо на дочь, увидел виноватое выражение в ее карих глазах из-за нашего общего секрета.
Эмми это заметила. Переведя взгляд с нее на меня, она догадалась и проворчала:
– Только не говори, что позволил ей управлять вагонеткой.
Я пожал плечами, развернулся обратно и услышал, как хихикает наша вторая дочка, Финн.
– Она достает до педалей.
– Ей девять!
– Ты разрешила ей покрасить волосы, – отметил я, словно это куда хуже. – Не посоветовавшись со мной, могу добавить. И почему-у-у-у я до сих пор женат на тебе?
– Месть. – Эмми повернулась вперед, лицом к трассе, пробормотав: – Делая меня несчастной, ты получаешь удовольствие.
Я разразился хохотом, наклонился, обхватил рукой ее милую шейку, притянул к себе и поцеловал в губы. Не в силах остановиться, переместился к скуле, носу, через очки ко лбу. Она любила, когда ее целовали. Сомкнув веки, Эм обмякла в моих объятиях.
Боже, с ней было весело. Счастливая, расстроенная, грустная, горячая – мне никогда не переставало нравиться ее присутствие в моей жизни. Видя сильные стороны Эмери, я чувствовал, что мне повезло быть рядом с ней, а ее слабости пробуждали мои лучшие качества. С ней я был на высоте, как ни с кем другим.
А после десяти лет, двух дочерей и сына – и огромного удовольствия, которое мы получили, создавая их, – я без сомнений знал – оно того стоило.
Я провел большим пальцем по ее мягкой щеке, дыша ей в волосы.
– Люблю тебя.
– Мы ждем… – недовольно проворчала Инди Джонс Грэйсон, не дав своей матери шанса ответить.
Усмехнувшись, я отстранился от жены.
– Все пристегнулись?
– Есть, – ответили они хором.
– Шлемы?
– Есть, – сообщил Уильям Второй, сидевший за Эм, перекрикивая своих сестер.
На самом деле он Уильям Четвертый, но меня называли Уиллом, прозвища Уилли, Билл или Билли нам не нравились, поэтому все называли его просто Второй.
– Крепче держите свои телефоны! – воскликнул я, потянувшись к кнопке.
Едва нажав на нее, я почувствовал, как под нами заработала гидравлика, и через несколько мгновений мы уже неслись вперед со скоростью пятьдесят километров в час, затем шестьдесят.
– Быстрее! – выкрикнула Финн.
Вагонетка раскачивалась на трассе, прохладный ветер обдувал наши лица. Эм не могла сдержать улыбку, ухватившись за боковые поручни.
За минувшие годы мы расчистили путь между Тандер-Бэе и Меридиан-Сити, сократив часовую поездку на автомобиле до четырнадцати минут. Обычно пользовались вагонами метро, однако, если нужно было просто проехать от дома к дому, я добавил больше вагонеток и вспомогательный трек для двустороннего движения. Сегодня вечером наша семья добралась по туннелю на ужин к моим родителям, а теперь нам предстояло вернуться в Святой Киллиан через весь город, преодолев русло реки под землей.
Мы мчались по тускло освещенному коридору, поднимались вверх по склонам и быстро спускались. Внутри все переворачивалось, а сзади доносились оглушительные крики и смех детей. Я сжал бедро Эмми, чувствуя то же самое. Ничто не сравнится с ощущением свободного падения.
Кроме, возможно, одного.
Посмотрев на нее, увидел, что она зажмурилась и улыбалась, держа очки в одной руке. Другую руку Эм протянула за спину и обхватила кроссовку Второго.
Ему было всего пять лет, и она нервничала в редких случаях, когда позволяла сыну путешествовать подобным образом. Мы ездили на этой штуке сотни раз, я бы не стал подвергать своего ребенка опасности. Эм это прекрасно известно.
Но мне нравилось наблюдать за тем, как она заботилась о наших детях. Это сексуально.
Мы спустились ниже, температура заметно упала. Я понял, что мы находимся под рекой, однако спустя всего несколько секунд вагонетка снова устремилась вверх. Опустив рычаг, сбросил скорость.
– Ой, уже, – разочарованно сказали дети.
Однако веселье для них только начиналось. Вообще-то, для нас тоже. Мы с Эм собирались поиграть сегодня.
После остановки все сняли шлемы, отстегнули ремни и вылезли из вагонетки на платформу. Я помог девочкам, а Эмери взяла Второго. Поправив пиджак с галстуком, взял дочерей за руки и повел их через катакомбы.
Поднявшись по лестнице в большой зал собора, Финн и Инди сразу же бросились к входной двери, распахнули ее и помчались на улицу.
– Когда прозвонит колокол, явитесь к дому, – крикнул им вслед. – Немедленно!
– Ага! – отозвались они.
Уильям Второй прошел мимо меня, не отрываясь от своего планшета.
– Поговори со мной, Гусь!
[24] – окликнул я.
– Я тебя слышал, – нараспев ответил он, не обернувшись.
Покачав головой, я вышел в передний дворик. Мои отпрыски присоединились к дочери Кая, Джетт, и нескольким ее друзьям. Глаза Второго не отлипали от экрана.
– Современные дети… – пробормотал я.
Эм коснулась моего плеча, вновь утешая меня, потому что мой сын не будет играть в баскетбол.
– Мне нужно сделать несколько звонков перед началом ужина, – сказала она, подавляя смех. – Прибереги свою энергию для меня. Ночка предстоит адская.
– Обещаешь? – Я оглянулся через плечо.
Подмигнув, жена развернулась и направилась обратно в дом.
Спускаясь по лестнице, наблюдал за играющими детьми: пятилетняя дочь Дэймона, Октавия, как обычно, была в пиратских панталонах, черных лосинах и крестьянской блузе, с пристегнутым к спине фальшивым мечом. Никто не решался объяснить ребенку, что современные пираты сильно отличались от Джека Воробья. Она была такой, какой хотела быть.
Я не увидел мальчиков, оглядевшись по сторонам, значит, Дэймон и Уинтер еще не приехали. Октавия, вероятно, пришла с Каем и Бэнкс, так как они с Джетт дружили, будучи примерно одногодками.
Что-то привлекло мое внимание. Посмотрев направо, обнаружил Мэддена, сидевшего на дереве. Черный костюм, аккуратно уложенные черные волосы, фарфоровая кожа – все это делало его похожим на холодное оружие.
Он держал на коленях раскрытую книгу, но его глаза были прикованы к детям.
Точнее, одному ребенку.
Взобравшись по деревянным доскам, поднялся к нему на высоту около четырех с половиной метров. Взгляд мальчика снова опустился к книге.
– Привет, – произнес я.
– Привет.
