Все сошлось. Прошедшие семь лет раскинулись перед нами словно в лабиринте, который нам всем нужно было пройти до конца, чтобы наконец понять смысл происходящего.
Количество людей, которые играли нами как марионетками, и количество времени, которое я потратил впустую, игнорируя все это и плывя по течению…
Я почти хотел бы вернуться к ночам в «Делькур» и пытаться все разрулить с Рикой, когда мы думали, что это все ее вина. Как все было тогда просто.
– Алекс? – сказала Рика. – Ты в порядке?
Я оглянулся через плечо и понял, что Алекс не разговаривала с тех пор, как мы зашли в вагон. Она прислонилась к окну, скрестив руки на груди, и смотрела вдаль.
Через мгновение она кивнула, но не оглянулась на нас.
– Только трое из вас поднялись на поезд, – сказал Дэймон. – Где двое других заключенных? Мы были уверены, что вас было пятеро.
Но ни Алекс, ни я не ответили.
Я смотрел на ее ошеломленное лицо, пораженный.
Она больше никогда его не увидит.
Но в этот момент она выпрямилась, откашлялась и хрустнула костяшками пальцев.
– Мне нужно потренироваться. Сейчас же.
– С Рикой или со мной? – спросила Бэнкс.
Она рванула к двери, где я стоял.
– С вами обеими.
Она миновала меня и вышла из вагона, за ней быстро последовали девушки, Рика держала Уинтер за руку.
Я колебался всего мгновение, прежде чем снова открыл дверь.
– Мне нужно позвонить, – сказал я, уходя.
Но голос Майкла раздался позади меня.
– Кто-нибудь из этого дома следует за нами?
Но я не обернулся и не ответил. Эйдин Хадир был проблемой номер шестьсот пятьдесят три, а я был только под номером четыре.
* * *
Я закончил четвертый звонок, положил трубку и поднялся со стула. Я все еще был в наполовину промокших джинсах, но вместо того, чтобы пойти в душ или переодеться в костюм, разложенный для меня на кровати, повернулся и посмотрел в окно.
Ночь прошла быстро, море на горизонте было спокойным и черным, я сжал кулак.
Мартин Скотт мертвец. Он заслужил гнить в безымянной могиле посреди леса, где он будет лежать одинокий и всеми забытый.
Тот ад, через который Эмми пришлось пройти из-за него…
Я был зол на нее и одновременно разочарован, мне больше никогда не хотелось на нее смотреть, но как бы мне ни хотелось это признавать… кажется, я понимал ее состояние и что она думала, будто у нее нет другого выбора.
Единственной ее непростительной ошибкой было долгое молчание.
Она должна была прийти и разыскать нас. Как кто-то мог так жить?
Я не хотел больше заставлять ее страдать. Просто хотел, чтобы она навсегда ушла из моей жизни. Очевидно, я ошибался, и она не была одной из нас.
Я готов жить.
В дверь постучали, и я напрягся, услышав, как она открылась позади меня.
– Привет, – сказал Миша, и я услышал звук закрывающейся двери.
Я глубоко вдохнул и выдохнул, его присутствие заставило меня почувствовать, что стены смыкаются. Мы всегда были близки, несмотря на разницу в возрасте, но мне не нравилось, что он впутался в это дело. Он никогда не любил драмы и ненавидел моих друзей.
И я был без него долгое время. Слишком долго.
Я повернулся и посмотрел на него, увидев, как кончик татуировки скользит по его ключице, а кольцо в губе блестит в тусклом свете.
Он немного потоптался на месте.
– Мне очень жаль, что мы так долго искали тебя, – сказал он.
Я скрестил руки на груди и направился обратно к столу, сложил записи, которые сделал во время звонков, и сунул бумагу в задний карман.
– Я не ждал помощи и не ожидал ее.
– Твои чертовы родители, – пробормотал он. – Они просто…
– Они не отправляли меня туда, – сказал я.
Мои родители никогда бы этого не сделали. Они были ужасно напуганы, пытаясь понять, что со мной делать, и довольно хорошо скрывали мое состояние от остальных членов семьи, но они бы ни за что в жизни не отказались от меня таким образом.
– Дедушка? – попробовал угадать Миша.
– Это не имеет значения.
Я не был готов говорить о Блэкчерче и о том, как оказался там, пока не убедился, что мой план сработает. Я еще не во всем разобрался и не хотел признаваться раньше времени.
Миша находился здесь вместе со всеми, потому что все изменилось, и пройдет некоторое время, прежде чем мы вернемся к нормальной жизни. Если вообще вернемся.
Он слегка усмехнулся.
– Насколько я помню, ты советовал не делать татуировки на видных местах, если носишь костюм? – поддразнил он.
Я заметил его взгляд на своих руках и темных чернилах, которых значительно прибавилось за последний год, пока меня не было.
Я следовал своему совету, но, черт возьми, мне там было скучно.
Он подошел, но я не отводил взгляда.
– Ты был рядом со мной – или пытался быть настолько, насколько я позволял, – когда умерла Энни. Мне очень жаль, что это заняло у нас так много времени.
Его руки слегка дрожали, и я слышал печаль в его голосе.
Потребовалось время, чтобы выговорить слова.
– Я всегда возвращался домой, – заверил я. – Не беспокойся об этом.
Он будет зол, когда узнает, кто действительно виноват. Я не хотел, чтобы он чувствовал себя виноватым.
– Ты изменился, – сказал он.
Я кивнул.
– Да, я вырос.
– Я бы хотел, чтобы ты не менялся.
Я остановился и посмотрел на него.
– Ты никогда не видел, насколько сильно ты всем нужен. – В уголках его глаз появилась улыбка. – Ты. Такой, каким ты был.
Я никому не нужен. Я был бесполезен.
Но того меня больше не существовало. Ночь Дьявола наступит через три дня, а Тандэр-Бэй был бы нашим, свободным и чистым, через четыре дня, если бы мне было что сказать по этому поводу.
Миша выглядел так, будто хотел обнять меня или что-то в этом роде, что казалось странным, потому что он не был любвеобильным парнем, но затем он повернулся и пошел к двери вагона, открыв ее, чтобы уйти.
Я хотел пойти за ним, но… Поднял трубку, собираясь вместо этого сделать еще один звонок.
Ни с одним из них взаимоотношения сразу не станут нормальными. Я должен сосредоточиться.
Но потом услышал голос Дэймона.
– Мне нужно с ним поговорить.
Поднял глаза, увидев, как он нависает над Мишей и пытается протиснуться мимо.
