Он приподнял бровь, слушая историю, которую я для себя придумала во время полета на самолете.
Я скрестила руки на груди.
– Я имею в виду, зачем вообще носить маски? Грэйсоны, Мори и Торренсы заплатят за любого эксперта, который тебе понадобится, чтобы подтвердить эту историю, и уверена, что они будут очень благодарны за твою готовность продемонстрировать поддержку их семей.
Он ополоснул руки, улыбка играла на его губах.
– А Гриффин Эшби? – он явно давил на меня. – Я должен игнорировать его желание добиться справедливости по отношению к дочери?
– Ей шестнадцать, – тихо прорычала я. – Не двенадцать. Этот закон смехотворен. Дэймон не принуждал ее.
Никто и не думал, что он это сделал. Это было очевидно.
Конечно, иногда он был немного безумцем и действительно хорошо умел применять силу. Может, он этим воспользовался своим преимуществом. Она была слепой, так что…
Брат определенно не был тем, кто заботился о чести молодых девушек.
– Эти обвинения бессмысленны. – Я медленно подошла ближе. – Все, чего ты добьешься, – это обретешь в их лице врагов.
Взяв несколько бумажных полотенец, он вытер руки и спокойно продолжал слушать. Почему он был таким спокойным?
Даже если он так уверен в себе, Мартин не любил, когда я ему перечила. Что происходит?
– Сегодня город превратился в руины, – размышлял он, глядя на меня с блеском в глазах. – Ты видела улицы? Их герои мертвы. Это прекрасно. – Он снова засмеялся, выбросив полотенца в мусорное ведро. – Я посадил каждого из этих говнюков в камеру. За исключением Криста. Мое терпение окупилось. Мне просто нужно быть немного терпеливее.
Что, черт возьми, это значило? Знал ли он, кто разместил видео? Был ли он в этом замешан?
– Я собираюсь рассказать всем правду, – сказала я. – Я расскажу им все, что ты со мной сделал. Уилл Грэйсон и Кай Мори станут героями.
Он подошел ближе, я отступила на шаг, собираясь с силами, но затем он сказал:
– Пойдем со мной, Эмери. Я хочу показать тебе кое-что.
Он прошел мимо меня, вышел из мужской комнаты, я не могла даже вдохнуть. Страх клубком свернулся в животе.
Он слишком спокойный. Он никогда не был таким спокойным.
Я развернулась, последовала за ним через дверь и пошла дальше по коридору.
Он даже глазом не моргнул. Неужели он собирался обвинить внука сенатора в том, что тот заслуженно избил его?
Открыв дверь слева, он вошел в темную комнату, и я остановилась, заглянув внутрь. По ту сторону стеклянной перегородки за со столом я увидела кулаки, сцепленные наручниками.
Уилл сидел привязанный к столу, в одиночестве, Кая и Дэймона нигде не было.
Я бросилась к стеклу, прижимая к нему кончики пальцев.
Он выглядел ужасно.
Но запах бергамота и голубого кипариса накрыли меня, будто он был рядом со мной.
Моя грудь затряслась, когда я посмотрела на мешки под его глазами и на сжатые губы.
– Я скажу всем, что ты в него влюблена, – сказал Мартин. – Ты на что угодно пойдешь, чтобы защитить его. Уверен, что смогу найти свидетелей, чтобы подтвердить ситуации, когда вы были друг с другом. «Бухта». Школьный автобус, не так ли?
Я уставилась на Уилла. Я знала, что кто-то, должно быть, видел, как мы той ночью бежали по парковке.
– У тебя есть доказательства твоих обвинений? – спросил Мартин. – Свидетели? Фотографии?
Я сжала кулаки, когда Мартин подошел ко мне, и посмотрела на него.
– Он сжег твою беседку, Эм. – Его тон был ровным. Он подготовился к этому разговору. – Последние два года он трахал все, одетое в юбку, нюхал все, что можно было запихнуть в нос, и пил все, что обещало ему сладкое забвение, – сказал он.
Я стиснула зубы, не сводя глаз с Уилла. Подними глаза. Просто дай мне увидеть твои глаза.
– И ты все еще хочешь быть его шлюхой, ты грязная потас…
Я зарычала.
– Их адвокаты вытащат их, – сказала я, прерывая его. – Весь город на их стороне, а если кто-то на другой, то на стороне их отцов. Никто не захочет, чтобы они оказались в тюрьме.
Он усмехнулся, а затем вздохнул.
– Это самые близкие люди, которым они не могут больше доверять.
– Что ты имеешь в виду?
Но он продолжал смотреть сквозь стекло.
Что он знает?
– Кто загрузил видео? – спросила я.
Он улыбнулся самому себе.
Что-то здесь не так. Не похоже на оплошность, когда телефон случайно попал в чьи-то руки.
Я снова посмотрела на Уилла. Он откинулся на спинку стула, уставившись на стол, его взгляд был совершенно пустой.
Он сжег мою беседку.
Он меня ненавидел. Он не хотел видеть меня в этом городе.
В глазах предательски защипало, но, прежде чем я успела заметить, Мартин сунул мне в руки конверт.
Я взяла его.
– Что это?
Открыла его и вытащила документ.
– Не могу больше с этим справляться, – сказал он. – Теперь она твоя. Ты хочешь быть свободной, теперь ты свободна. Возьми ее.
Что? Просмотрела на документы – мне передали доверенность на опеку бабушки, и оставалось только подписать бумагу.
Это было единственное, чем он мог меня удержать. Зачем он это делает?
– Тогда отдай мне мои деньги, – сказала я.
Без них я бы не смогла о ней заботиться.
Но он только ухмыльнулся.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Покачала головой. Содержание в доме престарелых стоило более семи тысяч в месяц. Даже если брошу учебу в колледже и буду работать на трех работах, никогда не смогла бы столько платить и содержать себя.
И у меня не было денег, чтобы подать на него в суд. Бог знает, где он мог хранить то, что еще не использовал.
Подойдя к столу, он взял еще один конверт, на этот раз белый. Он вскрыл его, вытащил все, что было внутри, и бросил на стол. Фотографии рассыпались веером, и я мгновенно узнала снимки с полароида.
– Нашел твой тайник за журнальным столиком с книгами.
Он поднял глаза, встретившись с моими, я стояла в стороне, сжимая документы в руке, хотя хотела сжать его шею.
Он поднял мою фотографию с синяками на ребрах, мне было пятнадцать лет, когда он избил меня.
– Знаешь, мне от этого немного плохо, – сказал он. – Глядя на все это, создается впечатление, что ты действительно прошла через ад.
Я думала, чтобы сделать снимки на свой телефон. Загрузив фотографии в облако, я могла бы больше не беспокоиться об их сохранности и легко пересылать.
