– Нет никого, кого мы заставляем страдать больше, чем тех, кого мы любим, – вмешался Эйдин.
Его рука лежала на моей, наши кулаки терлись друг о друга, пока мы пытались освободиться, но я смотрел на Эмми, на ложбинку ее груди и оливковую кожу ее подтянутого живота и почти чувствовал ее в своих руках.
Она была так близко. Ты все еще хочешь удержать меня? Я усиленно моргал, пытаясь игнорировать давление в паху.
– Хотите узнать, что я сделал, чтобы попасть сюда? – спросил ее Эйдин. – Что я натворил?
Эмми наблюдала за ним, и, несмотря на прохладный воздух, на моей шее и груди образовалась испарина.
– Я отказался… жениться, – ответил он. – Вот и все.
Алекс уставилась в пол и выглядела так, будто хотела оказаться в другом месте.
– И я могу выйти отсюда в любое время, когда захочу, – продолжил Эйдин. – Как только соглашусь.
На самом деле я не знал об этом, но это ничего не меняло. Я слышал об Эйдине еще до того, как приехал сюда. Он часто бывал в Меридиан-Сити, и мы пересекались в одних клубах и на вечеринках, хотя никогда не встречались.
– Вы думали, я кого-то убил? – он дразнил Эмери. – Возможно, трахнул свою сестру?
Может, из всех нас его послали сюда по самой незначительной причине, но он был способен на большее, потому что понимал людей почти сразу при встрече. Так случилось с Рори, Микой и Тэйлором.
– Моя будущая жена красивая, умная, она из правильной семьи, – сказал он. – Тщательно подобранная, идеальная супруга и мать, вокруг которой могу построить свою жизнь. И я был полностью готов к этому… до одной ночи.
– Художница… – сказала Эмми.
Я поднял глаза, смотря на них и видя, как он кивает.
Художница? Откуда она об этом знала?
– Что она сделала? – спросила Эм.
Он смотрел на женщин, и я проследил за его взглядом. И Эмми, и Алекс выглядели такими красивыми, что я почувствовал, будто снова сижу в своей старой комнате в доме родителей, уютно устроившись в кровати, когда утренний свет нагревает простыни.
– Это, – ответил он.
Подбородок Алекс упирался в плечо Эмми, и она скользнула пальцами по обнаженной талии, лаская ее.
– Это? – усмехнулась Алекс.
Эйдин и Алекс уставились друг на друга не моргая. Пульс на моей шее учащался.
– Я просто наблюдал за ней через экран компьютера, – сказал он, как будто в трансе, – Ощущение было, словно моя кожа разрывалась, выпуская все то давление, которое привык чувствовать всю свою жизнь. – Его грудь поднималась и опускалась с каждой секундой все быстрее. – И я наконец мог дышать полной грудью, видеть все цвета и все такое. Мне стало жарко, и мир внезапно стал таким другим, потому что…
Он сглотнул, когда Алекс провела рукой по животу Эмми, мягко и нежно касаясь ее. Эм замерла, но через мгновение расслабилась, предлагая ей продолжить.
– Потому что ни одно лезвие не режет так глубоко, как красота, – прошептал он.
Порезы… Я взглянул на татуировку, сделанную мной на его плече. Следы когтей навсегда впились в его кожу.
– У нее были эти глаза. – Он уставился на Алекс, испуганную и доведенную до отчаяния. Словно воспоминания терзали. – Я поклялся, что смогу дотянуться до экрана и прикоснуться к ней, так же как она смотрела на меня и заставляла все остальное в мире исчезнуть. Мне было все равно, что я мог потерять и чем я рисковал, – сказал он ей, – я должен был заполучить ее.
Я пристально смотрел на Эмми, вспоминая, какой упрямицей ее считал. Прошлое обрело смысл, а я обижался на нее за это. Мы являлись частью разных миров, моим друзьям приходилось трудно с ней, я был общительным и любил находиться с людьми, а она предпочитала одиночество. Мы были такими разными.
Но те моменты, когда я держал ее на руках, подтвердили то, что я уже знал.
Это стоило бы того.
– Но когда наконец набрался храбрости, чтобы заявить права на нее, она научилась справляться без меня, – объяснил Эйдин. – Чертовски больно. Я рвал на себе волосы, сходил с ума, а она… она позволяла каждому получить кусочек того, что было моим. Я был воспоминанием. Не имел значения.
– И она стала шлюхой из-за этого, – сказала Алекс.
Он смотрел на Алекс, стягивающую лямку бюстгальтера Эмми, а Эмми не останавливала ее, пока ее живот поднимался и опускался.
Но Эйдин ответил:
– Нет. – Он смотрел на девушек, на то, как ремень Эмми оказался расстегнут, а руки Алекс скользили по ее телу. – Она ставит одну ногу перед другой, делает то, что должна, и живет честно. Не стыдится своего высоко поднятого подбородка. – Его голос стал сильнее. – Она преданная. Относится ко всем по-матерински, с теплыми объятиями и доброй улыбкой. Переживает все трудности и решает проблему, не зацикливаясь на потере.
Его глаза ожесточились, наполненные гордостью.
– Она долбаный викинг, – сказал он. – И никто другой мне не нужен.
Мое сердце упало на мгновение, когда я посмотрел на Эм, потому что все это было правдой. Все остальное не имело значения. Если что-то и уничтожит наши отношения, она все равно будет единственной. В тот момент мне было наплевать на ее ошибки, на то, прикасался ли к ней кто-нибудь, кроме меня, или то, что мы были друг для друга злейшими врагами.
Это была моя девочка, обезображенная шрамами с изодранной в клочья душой и все такое. Она была прекрасна.
Алекс встала и медленно попятилась, ее тело напряглось. Эйдин тоже приподнялся, его взгляд остановился на ней.
Поднеся наши связанные руки ко рту, он ослабил ремень зубами, Алекс так тяжело дышала, что я мог слышать ее дыхание, пока она продолжала отступать.
Ремень ослабился, и я потянул за него, наконец освободив левую руку. Мы оба стали развязывать себя.
Эйдин зарычал, не в силах освободиться, и Алекс ахнула, когда он вырвал крюк из стены и бросился на нее. Она поспешила в ванную, но он схватил ее под мышки и поднял, прижав к себе.
– Прикоснись ко мне. – Он почти задыхался.
Она не выдержала, закрыла глаза и всхлипнула.
– Не сейчас, – воскликнула она. – Не после всего. Как ты можешь делать это сейчас?
Он уткнулся губами в ее шею, прижимая ее голову к своему телу и крепко обнимая.
Я посмотрел на Эмми, ее глаза наполнились слезами. Она встала и попятилась от меня, я двинулся, глядя на ее обнаженные плечи и лямки бюстгальтера, лениво спадающие на ее руки.
Она побежала, но я поймал ее, и следующее, что помню, это как мы все оказались в душе, вокруг царил хаос из рук и ног. Я включил воду, облил ее и перекрыл ей выход, а после поцеловал. Скользнул языком между ее губами, лаская ее язык, в паху начало гореть, когда прижал ее к стене.
