Я слушала его, прикрыв глаза и втянув голову в плечи. Почти рассмеялась на «панамке с фламинго» и «шортах с арбузиками». Мне казалось, что меня лечит один его голос.
– Жизнь может быть иной. Легкой и простой, – сказал Митчелл, отбрасывая волосы с моего плеча и поглаживая мою щеку. – Пообещай, что дашь мне время доказать это.
– Обещаю, – кивнула я.
– Клянешься мизинцем?
[18] – спросил он и выставил мизинец, уже готовый для торжественной «присяги».
– Хитро, мистер Макферсон. Признайся, ты знал, что «клятву мизинца» я точно никогда не нарушу.
* * *
Я окончательно пришла в себя в его доме, в его постели, объятая тишиной. За окном уже стемнело, я не знала, сколько спала. Я села на кровати. Голова впервые не казалась пустой и тяжелой одновременно. Мысли были кристально ясными, зрение – четким, и еще я внезапно ощутила голод. Впервые за много дней. Я завернулась в одеяло и вышла из комнаты.
Митчелл стоял на балконе, опершись плечом о дверной косяк. Не курил, не пил кофе, просто стоял и смотрел вдаль, сунув руки в карманы. Я позвала его, и он оглянулся. Подошел ко мне и притянул к себе, беспорядочно целуя мое лицо. Я обняла его за шею, вдыхая его запах, впитывая его нежность.
– Прости, – повторял он, – прости, что не сделал этого раньше… Твои родители четыре дня твердили, что ты не дома, а в некой частной клинике, и я повелся…
– Как ты понял, где я?
– Интуиция… Ты ни разу не попыталась связаться со мной, твой телефон был вне зоны. Будь ты в обычной больнице, тебе бы обязательно позволили оставить его при себе. И тогда я решил, что все это слишком похоже на домашний арест…
– Домашнюю камеру пыток, если точнее… Я бы погибла там, Митчелл. До сих пор не могу избавиться от жуткого ощущения, что это был не мой родной дом, а портал в ад. Вкус то ли пепла на языке, то ли серы. И наверно сам дьявол ходил ночью пить с моими родителями на брудершафт…
Митчелл только головой покачал и прижал меня к себе крепче. Я закрыла глаза от блаженства и сказала:
– Мы так и не поговорили с тобой нормально с тех пор, как все выяснилось, и я не знаю, что с нашими отношениями, но… Мы можем отмотать все обратно? Мне плевать на твое прошлое, оно больше не пугает меня. Гораздо страшнее быть далеко от тебя… Я хочу быть с тобой. Можно все вернуть?
– Можно, – ответил он, не раздумывая. – Тебе все можно.
До сих пор я не верила, что в отношениях все может быть просто. Что помириться после ссоры так легко. Что для примирения хватит обычных слов и не нужно будет унижаться перед мужчиной, вымаливать его прощение, подносить ему свое тело в качестве жертвенного ягненка. Я не думала, что можно просто обнять человека и попросить его о чем-то – и он тут же ответит тебе взаимностью.
Все эти чувства были настолько сильными, что из меня вышибло дыхание.
– Оказывается, любить адекватного человека так просто и легко. И совсем не страшно, – прошептала я в его губы.
– И я люблю тебя, – ответил он, тая под моими прикосновениями и глядя на меня одурманенными, пьяными от счастья глазами.
Только сейчас я наконец в деталях разглядела, каким изможденным стало его лицо. Глубокие тени залегли под глазами, на подбородке и щеках отросла грубая щетина. По нему словно отряды солдат шагали все это время, пока меня не было рядом. А Митчелл жадно разглядывал меня, скользил взглядом по моему лицу, будто проверял, на месте ли каждая черточка.
Я коснулась его лица, положила руки на его щеки и поцеловала в губы, умирая от тоски по нему. Все эти дни были сплошной беспросветной черной рекой, в которой я беспомощно тонула, но сегодня у меня вдруг получилось спастись и увидеть свет. И светом этим был Митчелл. Дурея от близости к нему, я принялась ласкать его губы своими, обвила руками его шею, придвинулась к нему так близко, что моя грудь уперлась в его. Он ответил мне, жадно втянул мою нижнюю губу, но так же быстро выпустил, будто повинуясь внутренней команде.
– Не сегодня. Ты едва на ноги встала. Я не хочу пользоваться тобой…
– Зато я ужасно хочу воспользоваться тобой, – прошептала я, и Митчелл рассмеялся. Но снова вернуться к тому, на чем мы прервались, так и не позволил.
Мы провели остаток вечера в постели. Я не могла оторваться от его губ. Его руки обвились вокруг моего тела, и мне даже шевелиться не хотелось, чтобы он не вздумал менять позу. Его волосы пахли дождем, кожа – мятным гелем для душа, и еще мы совсем не курили в ту ночь, ни разу, поэтому, когда целовались, я чувствовала только его собственный вкус. Пожалуй, стоило совсем бросить.
– Прости, что я совершенно не способна решать свои собственные проблемы, и это приходится делать тебе, – проговорила я, утирая глаза. – Это то, что я ненавижу в себе больше всего.
– Боюсь, мало кто в состоянии решать свои проблемы, оказавшись один на один со стаей бешеных собак. Понимаешь, о чем я? – спросил Митчелл. – К сожалению, большинство твоих проблем требует грубой физической силы, Несса. Будь она у тебя – не было бы и проблем. Ни отец, ни тот чокнутый, с которым ты встречалась, не посмели бы пальцем тебя тронуть… Так что проблема не в тебе, а в тех, кто злоупотребляет своей силой.
– Я жалею, что у меня нет горы мышц.
– А я нет, – улыбнулся Митчелл, лаская мои плечи, которые в его ладонях казались совсем крохотными.
– Я хочу научиться убивать голыми руками.
– Тебе не придется. Я буду делать это для тебя, – сказал он, и я рассмеялась. Мне понравилось, что он сказал это абсолютно серьезно.
– Думаю, утром родители заявятся сюда. Если Дерек накопал на тебя целое досье, то боюсь, они с отцом уже и адрес твой знают.
– Пускай заявятся, – сказал Митчелл так спокойно, словно у него был тесак наготове и парочка огнестрелов.
– Ты не представляешь, на что они способны, когда выходят из себя.
– А они не представляют, на что способен я, – усмехнулся Митчелл, лаская мою щеку костяшками пальцев. – Не думай о них вообще. Я никому не позволю добраться до тебя.
* * *
Родители не явились за мной на следующий день. И на день после – тоже. Я была так рада этому, что едва по воздуху не летала.
Я понемногу приходила в себя. Начала с аппетитом есть, наводить порядок в доме, расставлять баночки в ванной ровными рядками. Лежала в ванне и пела песни, пекла печенье, наряжалась в дорогущие пиджаки Митчелла и устраивала для него представления, изображая наркодилера. Он смеялся и говорил, что еще чуть-чуть – и меня можно выпускать на улицу вовлекать малолетних в наркобизнес.
Я вернулась к работе, созвонилась с коллегами и Эндрю, который сразу же сообщил мне, что недомогания недомоганиями, но пора бы положить на стол парочку новых статей, на которые у читателей «Зумера» большой спрос. Я тут же взялась за дело. Все мои вещи, включая ноутбук, по-прежнему были здесь, у Митчелла, что меня несказанно обрадовало.
