А через несколько дней после смерти Дары Ник умер от передозировки. Я нашел его на полу его квартиры уже без пульса. Мы были неразлучны с детства, все делили пополам, ради него я готов был на все: драться, воевать, рисковать – с кем угодно, будь то уголовники, бароны или полиция. Но я не смог уберечь его от «убийцы из пакетика» – более того, я сам познакомил его с теми, у кого всегда есть доза.
Мои руки были в крови, это я нажал на курок, я надел ему петлю на шею. Ему и черт знает еще скольким людям. Сколько их – таких вот Ников – закончили свою жизнь в двадцать, употребив то, что я им привез? Десятки? Сотни? А еще наверняка были девушки, подростки. Получается, я убил не одного. Многих…
Тони всегда говорил, что я слишком часто думаю о других. Предупреждал, что это добром не закончится, что это моя худшая черта. Но в итоге оказалось, что это лучшее, что во мне есть.
В тот момент, когда я нашел брата мертвым, я и покончил с дилерством. Ник смотрел на меня стеклянными глазами – и пусть было поздно, но я пообещал ему, что отныне, что бы ни случилось, как бы хреново ни было, я не возьмусь за это снова.
Я похоронил Ника, но не мог смириться с его смертью. Не мог себя простить. Мой разум оказался на такой темной стороне, откуда сложно выбраться. Я забывался в алкоголе, курил по две пачки за день. Только наркотиков избегал: видел, что они делают с людьми.
Это было за год до знакомства с тобой. Я едва помню те дни. Был как не в себе, не ел и не пил. Бродил по улицам, искал в прохожих Ника, пока однажды не потерял сознание на улице. Мне помог незнакомец. Привел меня в чувство, завел к себе, в ресторан, в котором работал, принес тарелку рамена и стакан соджу. Это был Джун. А потом еще и работу дал и плечо подставил. Просто так, за красивые глаза. Не знаю, где бы я был, если б не он. Это он помог мне пережить боль утраты, сунув в руки велосипед и заставляя наворачивать километры по городу – незамысловатая работа, но она буквально спасла мою голову. И это он подкинул мне идею прекратить уничтожать себя, пойти учиться, отстроить свою жизнь заново, что я и решил сделать. Ну а остальное ты знаешь.
Митчелл коснулся татуировок на своих костяшках и закончил:
– Felix culpa. Благословенное падение. Я бы столького не понял, если бы не рухнул на самое дно.
– Тони оставил тебя в покое? Ты расплатился с ним? – спросила я.
– До последнего цента. Наши дорожки разошлись и больше не пересекутся.
* * *
Когда Митчелл закончил свой рассказ, небо за окном стало пепельно-серым. Где-то далеко, в предрассветном сумраке кричали чайки – надрывно и тоскливо. В камине завывал ветер, и мне хотелось начать подвывать ему тоже. Я по-прежнему была пьяна, и только шок, который объял меня после всего, что рассказал Митчелл, удерживал от некрасивых, сопливых рыданий.
Митчелл сидел на стуле у окна и выглядел так устало, словно мешки таскал всю ночь. Ждал от меня какой-то реакции, но я не могла мысли собрать воедино – не то что слова.
Не каждый день твой восхитительный, чудесный парень оказывается наркокурьером с бурным прошлым.
– Мне нужно… подумать обо всем этом, – наконец сказала я, внезапно теряя голос. – Я не знаю, как быть. Я не была готова ко всему этому, Митчелл.
– Конечно, – кивнул он, закрывая глаза, будто только что услышал приговор – ему, нам, нашим отношениям.
– Я вернусь к родителям сегодня и решу, что делать дальше.
Митчелл резко выдохнул и повернулся ко мне с мольбой в глазах:
– Только не туда, Ванесса. Прошу тебя. Я не смогу спать, зная, что твой бывший в любой момент может нагрянуть к тебе.
Я совсем забыла о Дереке. Начисто. После рассказа Митчелла Дерек показался просто позапрошлогодним кошмаром.
– Что ты предлагаешь?
– Ты можешь остаться здесь, пока не примешь решение?
– Нет.
– Почему? Ты боишься меня?
Я не испытывала страх, но поняла, что совсем не знаю его. Внезапно камера выхватила моего героя под таким ракурсом, к которому я совсем не была готова. Тот милый, простой, заботливый парень, в руках которого я нашла утешение, оказался кем-то совершенно иным и незнакомым. Он был полон неизвестности и непредсказуемости.
Как и Дерек.
Мне еще предстояло постичь его заново. И не ясно было, что меня в итоге ждет. Будь настороже, если у человека обнаружилось потайное дно. Наверняка после него обнаружишь еще десять.
– Я… не знаю, – наконец ответила я, чувствуя себя дезертиром. Солдатом, который сбежал с линии фронта, стоило ему услышать первый выстрел.
– Ты хочешь уехать во что бы то ни стало? – спросил он.
– Так будет лучше всего.
– Ты можешь пожить где-то еще, не у родителей?
– Я не могу всю жизнь прятаться от Дерека или вечно жить у друзей.
– А я не могу отпустить тебя туда, где с тобой может что-то случится, черт возьми! – повысил голос он.
– Ну так, может, запри меня в этой комнате?! – заорала я.
Митчелл вскинул бровь, пытаясь понять, шучу я или нет, и, судя по блеску в глазах, был настроен решительно.
– Мне придется сделать это, если ты откажешься слушать голос разума. Знаю, ты не большая фанатка чокнутых мафиози, которые похищают женщин и держат их в плену, но, Ванесса, ты не поедешь в тот дом, пока эта тварь ходит по земле. Я никак не могу отпустить тебя туда. Я с ума сойду. А если с тобой что-то случится, то… Боже, я же просто убью его. И снова сяду! Пожалуйста, я не знаю, как мне еще тебя уговорить. Я готов продать последнее, что у меня есть, и снять для тебя номер в хорошем отеле на месяц, год – сколько надо! И я сделаю это, если ты категорически против оставаться здесь со мной. Ты не знаешь меня совсем.
– Вот именно, – сказала я, поднимаясь с дивана и пытаясь стоять прямо. Меня шатало и подташнивало. – Вот именно, я совсем не знаю тебя! И это паршивое чувство! У меня так часто выбивали почву из-под ног, что я больше не хочу никаких сюрпризов. Митчелл, я хочу парня-курьера, простого и понятного, который не имеет никакого отношения к криминалу, не носит платиновые цепи и у которого нет двойного дна, как у шляпы фокусника!
Митчелл сделал ко мне шаг, и, заметив, как я напряглась, остановился на полпути, беспомощно выдыхая:
– Я больше не имею никакого отношения к криминалу. Я покончил со всем этим дерьмом. Даже цепочки скоро не будет: мне нужны деньги на учебу. Это правда. Если б я до сих пор возил наркотики, то, поверь, мы бы жили не здесь.
Я стояла на месте, не в силах сказать ничего осмысленного. Тогда Митчелл все-таки медленно приблизился ко мне и сказал:
– Я понял, что ты хочешь прекратить отношения со мной. Не вопрос. Я сам облажался, когда решил умолчать о своем прошлом. Но если у меня есть хоть малейший шанс уговорить тебя остаться и не ехать в тот проклятый дом, то скажи, как мне это сделать. Я поставлю еще десять внутренних замков на твою дверь. Буду ночевать в машине на улице. Что угодно, лишь бы ты чувствовала себя в безопасности. Пожалуйста, Несса, останься здесь, – повторил он, коснулся моего плеча и мягко сжал его. – Я не могу отпустить тебя, пока не буду уверен, что этот подонок не подступится к тебе.
