– Как вы это выдерживаете? – однажды спросил я. – Сначала прощаетесь с одним пациентом, а потом переключаетесь на другого, и все повторяется заново?
– Для меня каждая новая встреча – дар, – ответила она.
Флип, оставив свой пост возле Галлеи, забрался миссис Сальвадор на колени. Перевернулся на спину и подставил живот, чтобы его почесали. Он вилял хвостом и поскуливал, пока не получил желаемое.
– Тем более что они прощаются не навсегда, – добавила она. – Верно, Флип?
Наступили третьи выходные октября. Мы с Меркуриусом стояли в длинной очереди в «Костко». Вся наша тележка была завалена покупками для Галлеи: имбирным элем и яркими растениями для ее подоконника. Она любила сидеть у окна со скетчбуком на коленях, любоваться пляжем и Луна-парком. Еще мы взяли множество рулонов бумажных полотенец, дезинфицирующие салфетки и подгузники. Пожилой мужчина из соседней очереди с тем же товаром в тележке очень был похож на нас – никак не мог поверить в происходящее.
– А как вы познакомились? – спросил я у Меркуриуса.
– С Пенни? Мы учились по одной программе библиотечного дела.
– А что заставило вас переключиться на магию?
– Я даже и не думал, что мне пришлось как-то переключаться. А ты тоже хочешь этим заняться? Библиотечным делом? Мне кажется, ты стал бы отличным библиотекарем. У тебя аналитический склад ума и большое сердце.
Говорить о том, чем я хочу заниматься, когда вырасту, казалось мне странным, ведь моя лучшая подруга никогда не повзрослеет.
– Я хочу стать как вы, – ответил я.
– Магом на вечеринках? – с сомнением произнес он.
– Отличным парнем.
– Бен, ты просто нечто, – сказал он, в точности повторив слова моей мамы, которая так и не объяснила мне, что же подразумевалось под этим «нечто».
Когда мы вернулись домой, Галлея чувствовала себя хорошо. Забравшись с Флипом на подоконник, она раздавала нам указания, куда поставить цветы. Модель Луна-парка мы перенесли в ее комнату. Доделать оставалось немного – проложить дорожку к Золотой башне. Еще Меркуриус захотел подвесить над моделью несколько планет и звезд. А миссис Лоренц украсила радужную шапочку Галлеи парой искусственных павлиньих перьев.
Ночью я, как обычно, шел на кухню за перекусом: молоком и бутербродом с арахисовым маслом и мармеладом, – когда обнаружил уснувших на диване миссис Лоренц и Меркуриуса с фотоальбомом в руках. Окно было чуть приоткрыто, и в комнату проникал запах океана. Решив, что они замерзли, я укрыл их покрывалом.
54. Друзья и воздушные змеи
Устав от обилия звонков и сообщений, Галлея сдалась и устроила день посещений. На двери она повесила табличку: «Слезы – нет, смех – да». Но практически все друзья поняли эту фразу наоборот.
Зная, какая она сладкоежка, все несли ей торты, печенье и тонны жевательных мишек, да только зря – она сейчас практически ничего не ела. Дарили мягкие игрушки, которые Флип, словно свой гарем, складывал в углу ее комнаты. Чаки принес цветы.
– Думаешь, ей понравится? Только они из гастронома. Я хотел купить двенадцать штук, но был так голоден, что не смог удержаться. Если бы я не съел сэндвич с фрикадельками, то точно бы умер от голода. Так что денег хватило лишь на шесть штук.
– Что это за цветы?
– Магнолии. Или маргаритки. Не знаю. Я разве похож на садовода?
– Чаки, похоже на то, что ты сейчас заплачешь. Лучше не надо.
– Да я и не буду. Коффин, расслабься.
Я завел его в комнату.
– Ты сегодня без карманного протектора, – заметила Галлея.
– За пределами школы я стараюсь его не носить, только при чрезвычайных обстоятельствах.
– А такие бывают?
– Например, если мне требуется иметь под рукой много ручек. Иногда я хожу на автограф-сессии, и какой-нибудь супергерой утаскивает мою ручку. Кстати, ты первая девчонка, которая не назвала меня придурком. – Разрыдавшись, он вручил ей цветы.
– Маки, – воскликнула она и тоже заплакала. – Чаки, ты не мог бы нас с Беном оставить на минутку?
Колобок кивнул и в слезах покинул комнату.
– Попроси всех уйти, – сказала она. – Я больше не могу этого выносить, прости. Попрощаюсь со всеми на Фейсбуке. С этой минуты я хочу быть только с тобой, Флипом, мамой и Меркуриусом. А еще с детишками из программы. С ними я попрощаюсь лично, даже если это будет последнее, что я сделаю.
– Мам, какая разница? Разве нас сейчас должно волновать то, что моя простуда усугубилась?
– Давайте попробуем еще раз, – предложила миссис Сальвадор и вставила Галлее в ухо электронный градусник.
Стоял один из тех чудесных октябрьских дней, когда дующий на пляже ветер вздымал в океане пенистые волны, а в небе парили воздушные змеи. Галлее очень хотелось на них посмотреть.
Миссис Сальвадор взглянула на градусник и нахмурилась.
– Галлея, пожалуйста, не надо, – сказала мама. – Я не хочу быть злодейкой.
– Так не будь ею.
– Если ты сегодня выйдешь на улицу, этот день может оказаться для тебя последним.
– Ну и что? Почему ты так психуешь из-за каждой мелочи?
– Знаешь что? Мне надоело твое отвратительное поведение. Иди в свою комнату и сиди там, пока не вспомнишь, как нужно разговаривать с матерью.
– Вот и отлично.
Она вскочила и умчалась к себе, со всей силы хлопнув дверью. Из комнаты до нас доносились ее рыдания и крики: «Ненавижу тебя». Тут и миссис Лоренц расплакалась.
– Ну всё, всё, – проговорила миссис Сальвадор. – Постарайтесь глубже дышать.
– Бен? – раздался голос Галлеи из-за двери. – Бен!
Я вошел в комнату. Она сидела на кровати, отвернувшись лицом к стене. Флип тащил к ней мягкую игрушку. Она протянула мне руку:
– Обещай мне, что выведешь меня на улицу в последний раз.
– Обещаю.
– Да, наличие рака не избавляет меня от дурацкого поведения временами. Скажи маме, что я чувствую себя полной идиоткой.
55. Ух ты!
В третью среду октября день выдался теплым. Миссис Лоренц хотела отвезти дочь в библиотеку на машине, но та решила прогуляться. Меркуриус поддержал ее и сказал, что они будут ждать нас там. Я на всякий случай взял с собой кресло-каталку. Галлея прошла всего пару кварталов пешком, а после была вынуждена сесть в него. Настроение у нее было прекрасное, ей не терпелось увидеться с Брайаном. Его учительница писала по почте, что Брайн читает уже почти на должном уровне.
Перед уходом миссис Лоренц и миссис Сальвадор закутали Галлею во все ее безумные цветастые шарфы, которые она сразу же раздала детишкам. Брайан почитал ей с Флипом книгу, а потом, как и обещал, позволил себя обнять и поцеловать в щеку. Да и вообще все дети вели себя отлично, стараясь ничем ее не расстраивать. Зная о том, что она умирает, они все равно прощались с ней так, будто увидятся на следующей неделе. И они искренне в это верили. Как бы мне хотелось быть таким же, как они.
