– Будь оно сломано, вы бы не смогли им пошевелить, – заметил я.
– Что ты там сказал?
– Чертов идиот.
– Что?
– Ничего.
– Как ты вообще посмел так со мной разговаривать? Я впустил тебя в свой дом, а ты со мной говоришь в таком тоне?
– Я же извинился, ладно?
– Нет, не ладно. Как ты только что меня назвал?
– Просто сорвалось.
– Тогда пусть сорвется еще раз. Я должен услышать и удостовериться, что мне не показалось. Эй, я с тобой говорю!
Он, конечно, разозлился, но я пришел в еще большую ярость, а потому практически прокричал:
– Я сказал, что вы идиот!
Вот тогда все и произошло. Лео замахнулся своей большой мясистой ладонью, запястье которой, как он утверждал, было сломано, и ударил меня по лицу, отчего моя голова дернулась в сторону. Щека вспыхнула и начала неметь. Повисла звенящая тишина. Был слышен лишь щебет птиц в парке через дорогу. Наверное, вороны или воробьи.
Запястье он больше не тер. Зарылся пальцами в волосах и слегка потянул за них. Выглядел Лео не менее напуганным, чем я. Надо позвонить в полицию, и они быстро заберут меня отсюда. И тогда я отправлюсь обратно в детский дом. Но проблема в том, что там нельзя держать домашних животных. И Флипа определят в приют для собак. Спрятав морду у меня под мышкой, он трясся так, будто у него сейчас случится припадок.
Я схватил рюкзак-переноску и скрылся в доме. В своей комнате отыскал носок с деньгами, где хранилось всего девять долларов, потому что остальные деньги я попросил тетю Джини положить на мой счет в банке. Забрал нашу с мамой фотографию на пляже. Когда я пытался запихнуть в рюкзак большой снимок Лауры, в комнату вошел Лео.
– Чемпион, – произнес он.
Я подхватил Флипа, рюкзак и пронесся мимо него. О черт, я не взял свой дурацкий ингалятор, и пришлось вернуться за ним. Все это время Лео в отчаянии ходил за мной по пятам и приговаривал:
– Чемпион, давай поговорим, пожалуйста. Подожди минутку.
Но я конечно же не стал ждать. Мы с Флипом просто ушли.
36. Передвижной мотель
Вскоре стали приходить сообщения от тети Джини: «Пожалуйста, вернись. Мы ждем тебя. Мы будем ждать твоего звонка». Но она ни разу не написала «дома». Я проверил, нет ли эсэмэсок от Галлеи. Пусто.
Я отключил в телефоне функцию отслеживания местоположения. Этому меня научил один паренек-хакер из детского дома. Он частенько сбегал, а потому умел скрываться, пока у него не заканчивались деньги или он не заболевал. Естественно, копы попытаются меня отследить, когда тетя Джини к ним обратится, а рано или поздно ей придется это сделать. Но тогда и Лео ничего не останется, как рассказать ей, что он меня ударил. Я не хочу, чтобы он садился в тюрьму, но и в этот кошмар ни за что не вернусь.
Солнце село, и воздух в парке быстро остыл, поэтому мы с Флипом перебрались в автобус. Я крепко прижимал его к себе, а он даже не пытался вырваться. Я сильно дрожал, отчего пес трясся еще сильнее. Я старался гнать мысли о том, что у меня ничего не получается. Наверное, это хорошо, что мамы нет рядом. Так она хотя бы не видит, как я испортил всем жизнь: Джини, Лео и больше всего Галл ее.
Я настолько разволновался, что даже начал хрипеть. Пришлось сделать три вдоха из ингалятора. Но из-за слез было трудно в течение нескольких секунд удерживать лекарство в легких, прежде чем выдохнуть его. Я рыдал, как в приступе паники, когда сердце стучит быстрее, чем во время бега. Только я не бежал. А просто сидел, понимая, что вся моя жизнь – ошибка. Иначе быть не могло. И вот тогда я начал прозревать: мама мертва. Да, я знал, что ее нет, но теперь по-настоящему это осознал. Тесс Коффин больше не существует на свете. Если бы она хоть где-то существовала, то не позволила бы нам с Флипом оказаться в такой дрянной ситуации. Из своего параллельного измерения она могла бы нашептать мне правильные слова и подсказать, что делать. В некоторых детских домах я чувствовал одиночество, но такое – никогда. Сейчас я оказался совершенно беззащитным, а хуже всего – я не мог защитить Флипа. Потому что просто не знал, куда пойти.
Я включил на телефоне видео, где мама в супермаркете пробовала сыры, строя из себя модную даму, говорившую с фальшивым британским акцентом. «А вот у этого очень насыщенный вкус. Попробуй, дорогуша». И женщина в сетке на голове тоже начинала невольно улыбаться. Потом я принялся рассматривать наши с Галлеей селфи, которые она делала и присылала мне. На фото мы стояли, соприкоснувшись лбами, и везде с нами был Флип. В эту минуту я не выдержал, выключил телефон и до боли зажмурил глаза. Затем сунул Флипа под толстовку. Очень скоро он перестал дрожать и, высунув голову из воротника, лизнул меня в шею.
Кто-то тряс меня за плечо – водитель автобуса, женщина. Автобус стоял, в салоне было пусто.
– Уже полночь, – сообщила она. На руках женщина держала Флипа. – Я вывела его на улицу, он хотел в туалет.
– Простите, – ответил я.
– Тебе повезло, что тебя нашла я, а не кто-то другой. Вывели бы твою собаку и забрали с собой. Он знает какие-нибудь команды?
– Флип, серфинг.
Пес скользнул вверх по ее коленям и поцеловал.
– Останешься со мной, – сказала женщина. – А то уже поздно. По-хорошему надо было позвонить в полицию, но я не стала.
– Я…
– Знаю, – перебила она. – Знаю.
Водитель отдала мне половину большого сэндвича из «Сабвея». Я тут же поделился индейкой с Флипом. Еще у нее для меня нашлась бутылка воды, которую пес принялся лакать прямо из моей ладони. Женщина приложила руку к моему лбу, повторила:
– Знаю. – И вернулась за руль.
За окнами автобуса проплывал город в огнях. Люди в квартирах жили своей нормальной жизнью: смотрели телевизор, готовили. Проносились машины, но время постепенно замедлялось, и в какой-то миг мне показалось, что сейчас оно действительно остановится. Если бы не забота о Флипе, на себя мне было бы наплевать, жив я или мертв. Как, в принципе, и всем остальным.
В час ночи автобус остановился, и в салон вошел другой водитель. Женщина начала с ним тихо переговариваться, указывая себе на левую сторону лица, куда как раз ударил меня Лео. Второй водитель кивал. Потом он достал телефон. В этот миг я выскочил с Флипом из автобуса. Отбежав на достаточное расстояние, я остановился рассмотреть свое отражение в окне автомобиля. Все оказалось не так уж плохо. Губа слегка опухла, а на щеке красовался красный след – ничего страшного. Все пройдет уже через день. Но только не для Лео.
Мы с Флипом решили переждать ночь на железнодорожном вокзале Лонг-Айленда. Зал ожидания достаточно просторный, и, насколько я помню с той нашей поездки из магазина в Бруклин, здесь многие ночуют. Мне показалось, что тут мы будем в безопасности, пока я не решу, что же нам делать дальше. Но мои ожидания не оправдались – ко мне подсел какой-то подозрительный тип:
