В этот миг Меркуриус навел на окно палец, из которого ударил золотой лазерный луч. Когда он коснулся стекла, небо над Брайтон-Бич и Луна-парком вдалеке молча озарилось всполохами фейерверков. Царство грез ночью. Я понимал, что это всего лишь видеопроекция, такая прекрасная и сияющая. Но мне очень хотелось верить, что по-настоящему кружатся аттракционы и сверкают огни.
27. Место у ринга
Семейство Лоренц повезло меня домой на своем фиолетовом внедорожнике, и всю дорогу мы распевали песни «Человека из Ламанчи». Потом переключились на поп-исполнителей, чуть позже каким-то образом на рождественские гимны – это в сентябре-то – и затем уже на песню Галлеи. Флип тоже пытался нам подпевать.
– У него выходит что-то среднее между воем и трелями Гизмо из «Гремлинов», – заметила Галлея.
И чем дольше мы смеялись над Флипом, тем больше тот старался.
Когда меркуриус-мобиль остановился возле дома, я вылез из машины, при этом всем своим видом показывая, что вовсе не расстроен нашим расставанием. В доме не горел свет, поэтому они дождались, пока я войду внутрь, и уехали. Я щелкнул выключателем, Флип заскулил. На диване восседал Лео – не смотрел телевизор, не слушал музыку, не читал на планшете, а просто сидел. Я поздоровался с ним, а он с остекленевшими глазами лишь кивнул головой.
– Джини ужасно разозлилась.
– Почему? Что я такого натворил?
– На меня. Почему ты не разбудил меня?
– Я пытался, клянусь.
– Значит, недостаточно пытался, – ответил Лео. Говорил он как-то странно: тихо и заторможено. – Хотел подремать, а в итоге вырубился.
– Но все обошлось.
– Для тебя обошлось, – возразил он. – А я теперь плохой. Во всяком случае, для нее. Вспомнишь солнышко…
В комнату вошла тетя Джини с покрасневшими и мокрыми от слез глазами.
– Привет, – сказала она. Под мышкой тетя держала деревянную коробку, чуть больше той, что вызвала у Кайлы приступ астмы.
– Что в коробке? – спросил Лео.
Она медленно перевела на него взгляд.
– Лео, как ты мог? – наконец произнесла она. – Я даже отсюда чувствую запах. Я больше этого не вынесу.
– Ради всего святого, Джини, успокойся, это всего лишь одна банка пива.
– Не одна.
– Будешь позорить меня перед ребенком?
– Ты сам себя позоришь.
– Мужчине уже нельзя раз в пять лет опрокинуть пару стаканчиков в собственном доме?
С этими словами Лео вскочил на ноги и ушел к себе в кабинет. Хлопнул дверью и на всю громкость врубил телевизор, так что нам через стенку были слышны крики двух рестлеров, угрожающих отмутузить друг друга на ринге.
Пытаясь сдержать слезы, тетя Джини опустилась на диван:
– Прости, что тебе пришлось на это смотреть.
– Да все нормально, – ответил я.
– Нет, не нормально, – возразила она. – Не нормально.
Я присел рядом с ней. У" моих ног трясся Флип. Мне хотелось взять его к себе, но тетя Джини запрещала сажать собак на диван. Она поставила коробку на кофейный столик.
– Тесс, – проговорила она.
– Ох, так вот как…
– Как?
– Не знаю.
– Я тоже, – сказала она. – Правда, не знаю.
Тетя Джини медленно втянула воздух, а потом, резко и прерывисто выдохнув, заплакала. Я положил руку на ее плечо.
– Спасибо, – проговорила она. На секунду задержала мою ладонь, сжала ее и вернула на мое колено. Потом слегка похлопала ее и убрала свою руку. – Уже поздно, – сказала она. – Ты же не хочешь завтра уснуть на уроке?
Из-за Рош ха-шана у нас снова в школе выходной, но я не стал возражать.
– Конечно нет, – ответил я. – Спокойной ночи.
Но все никак не мог избавиться от мыслей об урне с прахом и старался изо всех сил не сбежать в свою комнату. Флип настолько плотно жался к моим ногам, что я споткнулся об него.
– Бен? – окликнула меня тетя Джини. – Я рада, что сегодня все прошло хорошо. С собакой.
– Спасибо.
Затворив за собой дверь, я закрыл глаза и принялся считать. Думал, что доберусь хотя бы до десяти, но все началось уже на шести. Что именно кричали друг другу Лео и тетя Джини, я не слышал, но орали они громче тех рестлеров.
Меньше четырех лет. Столько времени нам придется провести вместе, прежде чем я по закону смогу жить отдельно. В школе я учусь на класс старше. Если поднажму немного, то смогу перескочить еще один класс и закончить в шестнадцать. Тогда мы с Флипом уедем из города и поступим с Галлеей в один колледж. Мы оба выберем английский язык и будем вместе писать. Только в общежитии, наверное, нельзя держать собак.
28. Камни и книги
На следующий день все снова было как ни в чем не бывало. Мы с Лео отправились в «Хоум Депот»
[17]. Купили там мешок камней, а потом разбросали их по нашему крошечному двору.
– Будет сад камней, – сказал Лео. – Уверен, ты и сам догадался. Ты хороший работник. Ни свет ни заря разносишь свои купоны, еще и мне теперь помогаешь.
– Вы тоже.
– Я уже долгое время этим занимаюсь, – ответил он. – Так и помру на работе. А ты все же постоянно учишься. Думаю, у тебя получится.
– Получится что?
– Чемпион, ты любишь гольф?
– Мини.
– Это не преступление. Пока. Ха-ха. Я научу тебя, как играть в настоящий гольф. Может, однажды мы даже съездим на поле для гольфа. – В эту секунду он пукнул, но почему-то прикрыл рукой рот. – Прошу прощения. Сейчас вернусь. – И ушел.
Во двор вышла Джини с лимонадом:
– Теперь страдает после пива. Так ему и надо. – Некоторое время она смотрела на меня так, словно хотела что-то услышать. Но я лишь пожал плечами. Тогда она опустилась на ступеньку крыльца и пригласила меня сесть рядом. – Я заказала в Интернете фигурку ангела. Материал похож на мрамор, но на самом деле это сверхпрочный полиуретан. Из него еще делают шары для боулинга. Ее привезут завтра.
– Это, э-э, здорово, – ответил я.
– Да. В общем, я хочу похоронить ее тут. Тесс. Здесь, на заднем дворе. Но сначала хочу узнать у тебя.
– Узнать что?
– Не против ли ты похоронить ее прах?
– Я и не думал об этом, – ответил я. – Считал, что ее нужно поместить куда-то в другое место. Это не запрещено? Не нужно ли по закону похоронить ее, допустим, на кладбище?
