Эстелла приняла решение. Она отправится к Лене, однако необязательно до Нового года. Сначала нужно дать маме последнюю возможность все объяснить.
* * *
Наступил Новый год; от мамы по-прежнему не было ни слова. Эстелла решила подождать до середины января, прежде чем идти сдаваться. Прежде чем погрузиться в болезненные изыскания вместе с Леной, едва знакомой женщиной, а не с мамой, которую, казалось, знала лучше, чем кого бы то ни было.
Чтобы чем-нибудь занять себя, она днем работала в «Студии Андре», а вечерами шла к Сэму, где рисовала эскизы и шила, задавшись целью подготовить достаточно вещей к весеннему показу. Сэм делал выкройки, а Джейни примеряла модели.
Морозным январским вечером, пока Сэм раскраивал ткань по разработанным за последнюю неделю эскизам, Эстелла выложила на кухонный стол сумку продуктов и взялась печь шоколадный бисквит, заняв единственную горелку и маленькую духовку. Она знала, что если не займется делом, то будет стоять у Сэма над душой, а он от этого становится злым как черт. Печь бисквиты ее научила мама, и Эстелле они давали чувство комфорта, как никакая другая пища. Пусть запах выпечки разнесется по квартире и напомнит зимние вечера в Париже, когда они с мамой сидели у камина, ели бисквиты и пили кофе. И были счастливы. Хорошо, что пока еще есть способ удерживать в памяти эти мгновения.
Звонок в дверь раздался, когда Эстелла растапливала шоколад. На пороге стояла сияющая Джейни.
– У меня всего час времени. Встречаюсь с Нейтом в «Клубе 21»
[45].
– Такая фраза нуждается в уточнении, – поддразнила подругу Эстелла. Она подскребла пальцем остатки теста в миске и облизала его.
– С Нейтом. Мы с ним познакомились в Грамерси-парке, – объяснила Джейни.
– Познакомились? Иными словами, поцеловались? – вмешался Сэм. – Что-то мне кажется, на той вечеринке было много подобных «знакомств».
Джейни уперла руки в бока:
– Нет у меня времени для просто знакомств. Мне в этом году стукнет двадцать четыре, я уже старая. Нужно брать быка за рога.
Эстелла покачала головой:
– Джейни, твоя красота не увянет как минимум в ближайшие сто лет.
– Если так, – улыбнулась Джейни, – то подыщи, что мне надеть. На днях видела, как ты сметывала одну серебристую вещичку. Серебристый цвет великолепно сочетается с моими волосами.
– Сочетается, – кивнула Эстелла, – вот только платье пока еще не готово.
– Тогда быстро за дело!
– С тобой шутки плохи, – притворно заворчала Эстелла, ставя бисквит в духовку и усаживаясь за швейную машинку.
– Будет у тебя свое ателье, – сказал Сэм, – назначишь Джейни заведующей. Она собьет форс с любой уроженки Дикого Запада.
– Подумаешь, Дикого Запада! – фыркнула Джейни. – Да я любого австралийца построю, а это о чем-то говорит!
Джейни принялась болтать, развлекая друзей забавными историями о Нейте – парень выполняет какую-то работу в банке, присылает ей цветы, и вообще на нем крупными буквами написано «попался».
Наконец Эстелла встала и вручила подруге платье.
– Вот твоя удочка. Надеюсь, рыба того сто́ит.
Джейни поцеловала ее в обе щеки.
– Нейт сто́ит как минимум бесплатного ужина в «Клубе 21». И еще я попросила его привести с собой друга. Для тебя. Так что иди одевайся.
– У меня много работы. И вообще я сама могу заарканить себе кавалера.
– Ты серьезно? – Джейни приподняла бровь. – И где они, твои кавалеры? Под кроватью прячутся? – Она бесцеремонно сбросила платье-рубашку. Одеваться и раздеваться в присутствии других людей настолько вошло у нее в привычку, что Джейни меньше всего волновало, кто стоит рядом. Сэм, как всегда, деликатно отвернулся.
– Она предпочитает, чтобы на нее смотрели, – подколола его Эстелла. Сэм рассмеялся.
– Иди одевайся сама, – приказала Джейни. – Нам пора на свидание.
Эстелла поняла, что спорить бессмысленно. Однако можно попытаться обговорить условия.
– Я иду. Но только до десяти. Нужно сегодня вечером еще поработать.
– А может, тебе в десять и не захочется уходить.
Переодеваясь, Эстелла подумала, что подруга, возможно, права. Вдруг ее таинственный партнер окажется очень даже ничего и она с радостью встретится с ним снова?
Пока она причесывалась, Джейни извлекла из сумки номер Women’s Wear Daily
[46].
– Видела? – Она ткнула пальцем в фото «платья для кухни и ужина» авторства Клэр Маккарделл. Модель была укомплектована прихваткой для горячего.
– Надеюсь, это юмор, – скривилась Эстелла. – Хотя идея понятна. В этом платье можно с работы отправиться прямиком на кухню, а оттуда куда-нибудь поужинать. Вот только что ж она не прицепила… к примеру… э-э…
– Коробку с ластиками? – подсказала Джейни.
Эстелла сложилась пополам от смеха.
– Ты неисправима! Но да, мою мысль ты уловила. Хотя я думала о чем-то типа пишущей машинки. Все женщины в «Барбизоне» художницы, музыканты, актрисы, секретарши. Не только кухарки.
– Пишущая машинка – не так смешно, – ухмыльнулась Джейни.
Они взяли такси до «Клуба 21». Эдди, предназначенный Эстелле партнер, заявил:
– Да ты красотка!
У Эстеллы упало сердце. А кавалер принялся развлекать ее бейсбольными терминами, ведь теперь, когда Эстелла больше не француженка, ей просто необходимо знать правила игры!
– Я останусь француженкой навсегда, – сухо возразила Эстелла. Впрочем, она понятия не имела, что значит быть француженкой сейчас, когда каждый парижский отель, каждый памятник и каждое общественное здание увешаны свастикой.
Чтобы не думать о Франции, она взялась изучать Нейта. Добрый малый, идеальный кавалер! Хотя не сказать чтобы он работал оценщиком в отделе красоты, как она полагала раньше, однако для него Джейни явно тоже «красотка». Нейт с энтузиазмом присоединился к разговору о бейсболе, но все же был достаточно воспитан, чтобы время от времени как бы случайно поглядывать на Джейни и доливать ей вина или спрашивать, нравится ли девушке еда – которую заказал лично он, – не мерзнет ли она и не желает ли вместо вина шампанского; а еще упомянуть, что таких отличных омаров ему еще не доводилось пробовать.
Ну да, хотелось прервать его Эстелле, а то до вашего появления мы слишком скучно жили! Не могли сами заказать шампанское, не могли позаботиться о себе в холода, не могли без вас омаров выбрать.
Однако Джейни, казалось, устраивало все. Она с улыбкой донимала Нейта расспросами о янки, кем бы они ни были. Эстелла, понимая, что вот-вот скатится к придиркам, с извинениями удалилась в дамскую комнату, где надеялась вновь обрести чувство юмора.
