Глава 36
В начале 1945 года Эстелле удалось сесть на пароход, идущий в Европу. Она понятия не имела, где искать Алекса, но надо же откуда-нибудь начать? Она предполагала – или скорее надеялась, – что он, возможно, по-прежнему пользуется домом на рю де Севинье. Однако сколько придется ждать его там, молясь, что не ошиблась в предположениях, прежде чем сдаться и продолжить поиски где-нибудь в другом месте? И опять же, в каком именно?
Эстелла с Ксандером прибыли в Гавр и оттуда на медленном пассажирском поезде отправились в Париж через разоренную войной страну. Вот наконец и квартал Марэ… Эстелла подвела мальчика к дому, держа в каждой руке по чемодану. Она остановилась в воротах и коснулась ладонью дерева. Странное ощущение – дом словно дышал, неглубоко, но ровно.
Она взяла Ксандера за руку и вошла во дворик. Сквозь окно их окликнули звуки рояля. Эстелла знала лишь одного человека, который мог так играть.
Она сжала ладошку Ксандера, толкнула парадную дверь и поднялась по лестнице. Ксандер начал что-то лопотать. Музыка смолкла.
Эстелла пересекла холл, остановившись в дверях комнаты, где когда-то ухаживала за больным Алексом. Увидеть его вновь после долгой разлуки, живого и, как прежде, красивого – разве что морщины на лбу углубились, – оказалось таким шоком, что пришлось вцепиться в дверной косяк, а другой рукой еще крепче прижать к себе Ксандера.
– Я должна тебя кое с кем познакомить.
Он не взглянул на нее и даже не убрал рук с клавиш.
– Твой сын, – произнес он безразличным голосом. Эстелла догадывалась, что скрывается за этим равнодушным тоном – в слезах и то меньше эмоций.
– Нет, – негромко возразила она. – Это твой сын. Твой и Лены.
– Что?.. – Шепот, такой слабый, словно треснула ткань окружавшего их воздуха.
– У тебя есть сын. Лена забеременела после ночи с тобой. Я сберегла его для тебя; ведь ты не захотел бы, чтобы мальчик рос с чужими людьми?
– Что?.. – повторил Алекс. Эстелле почти хотелось, чтобы он вернулся к прежнему равнодушному тону, потому что теперь его голос был настолько перегружен эмоциями, настолько близок к краю, к тому, чтобы сорваться. Она может не вынести, если так будет продолжаться. Просто не справится с ним.
– Это Ксандер. – Пусть же Алекс наконец поднимет голову, посмотрит ей в глаза! – Твой сын.
Ксандер уставился на Эстеллу, слегка напуганный. Взрослые в этой комнате явно были не в себе.
– Мама?
Эстелла покраснела:
– Он называет меня мамой. Потому что я забочусь о нем. Ребенок пока слишком мал, чтобы объяснить ему все.
Алекс убрал руки с клавиш, встал и направился к ним. Ксандер настороженно вцепился в Эстеллу. Алекс остановился и присел на корточки, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами ребенка.
– Привет, Ксандер. А у нас с тобой почти одинаковые имена. Я Алекс, полностью Александр.
Эстелла тоже наклонилась:
– Алекс – мой… друг. Помнишь, я говорила, что мы едем в гости к моему другу?
Ксандер застенчиво улыбнулся отцу, и Эстелла увидела, как глаза Алекса – так похожие на глаза сына – наполняются слезами; он изо всех сил напрягал челюсть, чтобы оставаться спокойным и невозмутимым и не напугать ребенка.
Алекс протянул руку:
– Рад познакомиться с тобой, Ксандер.
Ксандер посмотрел на Эстеллу, и она кивнула. Тогда он подошел к Алексу и вложил ручонку в ладонь отца.
– Можно я тебя тоже обниму? – спросил Алекс. – Видишь, я немного грустный? Думаю, объятия помогут мне воспрянуть духом.
И Ксандер, милый и очаровательный ребенок, обвил ручонками шею Алекса и обнял его, нежно и ласково, как только мог. Эстелла сломалась. Она всхлипнула так громко, что Ксандер встревоженно повернулся к ней, испугавшись, что сделал что-то не так. Хотя он совершил просто гениальный поступок.
Эстелла взглянула на Алекса. Плотина рухнула, и слезы безудержно покатились по его щекам. Вот какой властью обладал ребенок, совсем крошечный!
– Спасибо, Ксандер, – хриплым голосом сказал Алекс. – Мне лучше.
Ксандер протянул ладошку, коснулся одной из слезинок на щеке Алекса, смахнул ее и улыбнулся Эстелле, словно говоря: «Видишь, я помог!»
– Ты хороший мальчик, – через силу произнесла она.
– Значит, это ты? – спросил Алекс. – Ты заботилась о моем сыне? Как долго?
– Три года. Я пыталась рассказать тебе. И потому пригласила на встречу в Грамерси-парк. Но ты ушел, не дав мне такой возможности. А после я не знала, как тебя найти.
– Я думал… – Алекс судорожно втянул в себя воздух. – Я думал, Ксандер – твой сын. Твой и Сэма. И ты замужем за Сэмом.
– Что ж ты не подошел поближе, не спросил? – мягко пожурила его Эстелла. – Но я так чудовищно обидела тебя… – Она запнулась – слишком больно вспоминать, как она объявила Алексу, что не может выйти за него.
– Я увидел тебя вместе с Сэмом и ребенком и решил – ты не хочешь быть со мной, потому что влюбилась в Сэма.
Эстелла покачала головой.
– Нет. Я узнала, что… Гарри Тоу – мой отец. – Она сумела произнести эти слова, глядя прямо на Алекса.
Они с Алексом встали одновременно, медленно выпрямляясь и по-прежнему не сводя друг с друга глаз.
– Я знаю, – ответил он. – Твоя мама попросила меня прочесть ее письмо. Она хотела, чтобы мы поняли: не имеет значения, кто твой отец и при каких обстоятельствах ты появилась на свет. Важно лишь то, что мы сами сделали со своей жизнью. А мы с тобой добились много чего. Кроме одной вещи.
– Какой? – еле слышно выдохнула Эстелла. А вдруг то, что она надеется услышать, не совпадет с тем, что Алекс скажет на самом деле?
– Вот этой. – Он обхватил ее руками за талию и привлек к себе. – Нашей любви. – Он повернулся к Ксандеру, который с удивлением взирал на необычное зрелище. – Ксандер, ты не возражаешь, если я поцелую твою маму?
Ксандер помотал головой. Нет, он совершенно не возражал.
А Эстелла тем более.
* * *
После того как они умяли вместе с Ксандером обильный ужин, вдвоем искупали малыша и переодели его, после того как Алекс рассказал сказку о маленьком мальчике, который вырос в далекой стране, где ему пришлось сражаться с разбойниками и пиратами, после того как они уложили Ксандера в кроватку, поцеловали и пожелали спокойной ночи и тот обнял Алекса за шею, так же как и свою маму, Алекс увел Эстеллу в комнату с роялем. Вообще-то «увел» – не вполне точное определение. Алекс закрыл дверь в комнату Ксандера, и они пошли, спотыкаясь, но не разжимая объятий, впиваясь друг другу в губы и яростно комкая одежду, пока наконец не добрались до желанной цели – кровати в музыкальной комнате.
