Геологи находили все новых эозоонов, вскрывая обширные ископаемые пласты в Канаде и за ее пределами. Судя по разнообразию слоев, в которых попадались ископаемые, эозооны как будто существовали на протяжении целых эпох. Более того, на геологической конференции в Лондоне Карпентер сказал: «Не удивлюсь, если образование, подобное эозоону, обнаружится при современном тралении морских глубин»
[208].
В 1868 г., вскоре после того, как Карпентер опубликовал свою работу об эозоонах, Гексли сделал кое-что неожиданное: он снял с полки десять лет простоявшую там банку с илом, привезенным из плавания на «Циклопе», чтобы рассмотреть содержимое заново. Неизвестно, зачем он решил потревожить его десятилетний покой. Возможно, Гексли думал, что на дне океана все еще живут эозооны. Возможно, он думал, что в иле содержится первобытная слизь, предсказанная Океном. А может быть, он просто хотел испытать мощность новых, только что купленных микроскопов.
Как бы там ни было, Гексли повторно вгляделся в свой ил, и на этот раз тот удивил его. Исследователь увидел нечто, что оставалось невидимым прежде: «комочки прозрачного желеобразного вещества». Это вещество образовывало в поле зрения Гексли комковатую сеть, пересыпанную там и сям крохотными пуговками кокколитов и странными «зернистыми кучками», как он их назвал.
Сидя за микроскопом достаточно долго, Гексли замечал, что комочки двигаются. Он заключил, что эта желеобразная субстанция и есть протоплазма. Перед ним, должно быть, «элементарные одушевленные существа». Если ил, собранный на «Циклопе», типичен для Атлантики, то, стало быть, все дно океана покрыто, по выражению Гексли, «глубоководным Urschleim»
[209].
Исследователь пришел к выводу, что обнаружил в этой слизи самостоятельный вид, не похожий ни на одну известную форму жизни, и назвал его Bathybius haeckelii. Родовое название Bathybius означало «глубинная жизнь», а видовое определение haeckelii было дано в честь немецкого биолога Эрнста Геккеля, главного сторонника теории, согласно которой все живое развилось из простейшего, заполненного протоплазмой предка. «Надеюсь, вы не устыдитесь своего крестника»
[210], – сказал Геккелю автор открытия.
Гексли сообщил о батибиусе на научной конференции в августе все того же 1868 г. Присутствовавшего там журналиста восхитила гипотеза о «живой массе на дне Атлантического океана»
[211]. Гексли представил батибиуса как аргумент в поддержку всеобщей теории жизни, объясняющей саму ее природу и всю ее историю. В течение нескольких следующих месяцев он объезжал Британию с серией лекций о физической основе живого
[212]. Путешествуя из города в город, Гексли выступал в переполненных ратушах и церквях, и его лекции производили глубокое впечатление. «Публика, казалось, вообще не дышала, настолько идеальная стояла тишина»
[213], – сообщал один из журналов о выступлении исследователя в Эдинбурге.
«Какая тайная связь может объединять цветок, украшающий волосы барышни, и кровь, бегущую по ее юным жилам?» – спрашивал Гексли своих слушателей. И сам же отвечал: протоплазма. «Воистину можно сказать, что действия всех живых существ – по сути одно и то же», – говорил исследователь.
По словам Гексли, протоплазма представляет собой всего лишь соединение органических молекул, функции которых покуда неясны, но когда-нибудь их сможет объяснить обычная физика. Не было нужды наделять живые существа таинственной витальной силой. В этом виделось не больше смысла, чем в утверждении, что вода обладает «водностью».
Священники учили своих прихожан, что все сотворено из праха и в прах обратится. Но протоплазма открывала иной цикл – из жизни в жизнь. «Я могу поужинать омаром, и материя жизни ракообразного подобным же чудесным образом переродится в человеческую, – говорил Гексли. – А если я поплыву домой на корабле и он потерпит крушение, ракообразные, возможно, скорее даже охотно, выразят ответную любезность и продемонстрируют нашу общую природу, обратив мою протоплазму в живого омара».
Тонкий баланс научности и скандальности, достигнутый исследователем, произвел фурор. Через три месяца после выступления Гексли в Эдинбурге текст его лекции вышел в журнале The Fortnightly Review под названием «О физической основе жизни» (On the Physical Basis of Life). Теперь слава протоплазмы распространилась далеко за пределы Шотландии. Чтобы утолить спрос, тираж этого номера журнала допечатывали семь раз, а газеты за рубежом публиковали обширные выдержки из статьи.
Пока Гексли совершал свое стремительное лекционное турне по Англии, шотландский ученый Чарльз Уайвилл Томсон путешествовал на пароходике Королевских ВМС «Молния» вдоль северных берегов своей родины. К 1860-м гг. ученые, и в их числе Томсон, уже хотели изучать океан как самостоятельную научную задачу. Шотландского исследователя интересовало, насколько обитаемы глубины океана, представляют они собой подводную пустыню или же джунгли. Для пробного рейса Адмиралтейство предоставило ему судно «Молния», переоборудованное из канонерки. Томсон и его команда вычерпывали грунт с морского дна и время от времени поднимали странные липкие комья ила.
Памятуя о недавно открытом батибиусе, исследователи разглядывали ил под микроскопом и замечали, что тот шевелится. У него был необычный цвет яичного белка – как у протоплазмы.
«Эта грязь и вправду была живая»
[214], – заявил Томсон.
После шестинедельного плавания на «Молнии» Томсон доставил ил Гексли, который посчитал его вторым образцом батибиуса. Следующие находки объявились в Южной Атлантике и Тихом океане. В августе 1872 г. американские исследователи, направлявшиеся к Северному полюсу, нашли в Северном Ледовитом океане что-то вроде еще более примитивной разновидности батибиуса и назвали ее протобатибиусом.
Теперь, когда подобные первобытные существа обнаруживались по всему свету, Гексли стал полагать, что батибиус – это некий всемирный ковер. «Вероятно, он образует единую непрерывную пленку живой материи, которая облекает всю поверхность Земли»
[215], – говорил он.
Некоторые ученые, однако, отвергали все доказательства и отрицали существование батибиуса. К примеру, биолог Лайонел Смит Бил отзывался о нем как о «причудливом и невозможном»
[216]. Однако нападки этого отрицателя на Гексли объяснялись вовсе не беспристрастным скептицизмом. Бил был виталистом и рассматривал батибиуса как угрозу фундаментальной границе между живым и всем прочим. «Жизнь – это энергия, сила или свойство особого рода, она временно влияет на материю и ее обыкновенные силы, но совершенно отлична от них и никоим образом с ними не связана», – писал Бил.
