Ее глаза всё еще были зелеными, когда она приподнялась на локте и посмотрела на него. Только что они занимались любовью.
– Надевай плавки. Хочу показать тебе мой остров.
Они вышли через заднюю дверь и по тайной песчаной тропке через камыши и высокую траву пошли в сторону пруда Миакомет. На берегу ждала желтая, как Большая Птица из «Улицы Сезам», байдарка. Мэлори вытащила лодку на мелководье и придержала, чтобы Джейк смог забраться. Он хотел казаться уверенным, хотя последний раз катался на байдарке в двенадцать лет: сестра тогда еще была здорова, и они всей семьей часто ездили на озеро Мичиган. Мэлори дала ему весло и села вперед.
Лодка скользила по зеркальной глади пруда. Джейк подстроился под скорость, с которой гребла Мэлори. Она молчала, и хотя у него была сотня вопросов, не меньше, он позволил себе насладиться тишиной. Пели птицы, весла ударялись о воду, иногда по небу пролетал самолет: какие-то счастливчики только прилетели на остров, а может, бедняги – покидали его и возвращались в реальную жизнь после идиллической недели или месяца на Нантакете.
Джейк старался любоваться красотой пруда. Как классно сбежать из Вашингтона с его станциями метро и толпами туристов, глазеющих на памятники. Смотрел он вроде на пруд, но видел одну Мэлори: тонкая шея, шелковистые персиковые бретельки купальника, волосы на макушке забраны в пучок, и на затылке они темнее, чем выгоревшие на солнце кончики. Он разглядывал ее уши: левая мочка проколота дважды, во второй дырочке серебристое колечко.
Вдруг она отклонилась, положила весло на колени и подставила солнцу лицо.
– Греби ты, а я буду царственно лежать, как Клеопатра.
С удовольствием. За сутки Мэлори успела стать его королевой.
Когда она заглянула в контейнер с лобстерами на рыбном рынке, куда они пришли днем, глаза у нее были голубыми. На ней джинсовые шорты и футболка с гербом Колледжа Геттисберг поверх купальника. Волосы она собрала в хвост, прядки обрамляют лицо. Между передними нижними зубами щербинка. Интересно, она носила брекеты? Джейк знал об Урсуле абсолютно все, они были вместе с восьмого класса, но Мэлори – человек новый, непознанный. Он обязательно узнает ее лучше, чем Урсулу, так он решил. Он будет внимателен. Изучит ее. Станет ценить. Много-много раз будет разглядывать ее глаза, пряди волос, форму загорелых ног и щербинку между зубами.
Мэлори взяла двух лобстеров, и ее глаза затуманились. В них, кажется, отразилась печаль. Она сказала Джейку:
– Готовить их будешь сам. Мне духу не хватит.
В тот вечер состоялось их первое свидание. Мэлори растопила сливочное масло и нарезала на четыре части три лимона. Открыла бутылку вина, оставшуюся со дня ее переезда: какой-то приятель дяди с тетей гостил у них и привез ее с собой. Они с Джейком ужинали прямо на пороге, а закатное солнце купало их в густом медовом свете. Когда стемнело, они расстелили покрывало на песке и легли, взявшись за руки. Джейк искал на небе созвездия и вспоминал мифы, она поправляла.
Потом она рассказала, что тетя Грета съехалась с женщиной после смерти дяди, и это шокировало всех членов семьи, кроме самой Мэлори.
Какая разница, с кем хочет быть тетя Грета – с мужчиной или с женщиной? Когда любишь, просто желаешь человеку счастья. Разве не так?
В ответ Джейк рассказал ей о Джессике.
– У меня была сестра-близнец, ее звали Джессикой. Она умерла от муковисцидоза, когда нам было по тринадцать.
– Тебе, наверное, было очень горько? – спросила Мэлори.
– Да. Комплекс выжившего и все такое. Муковисцидоз – генетическое заболевание. Сестра его унаследовала, а я – нет. – Джейк сглотнул. – Она никогда не злилась и не заставляла меня чувствовать себя виноватым из-за ее болезни. Просто приняла это как данность.
– Я никого из близких так не теряла. Не представляю свою жизнь без Купера. Как можно пережить такую утрату?
Ответ прост: никак. Смерть Джессики стала важнейшим событием в жизни Джейка, однако он почти никогда не говорил об этом. В Саут-Бенде каждый знал о его трагедии, но, поступив в университет, он никому не рассказал о сестре. На одном из праздников братства после пива и устриц он вскользь упомянул Джессику. Купер удивился:
– У тебя, оказывается, сестра есть? Чего же ты раньше про нее не рассказывал?
Джейк сначала будто язык проглотил. Потом выпалил:
– Она умерла.
Ему показалось, что все перестали веселиться и уставились на него, настолько ему стало неловко.
– Прости, дружище, я не знал, – выдавил Купер.
– Все нормально, забей.
Нормально не было и не будет. Так Джейк научился не приплетать Джессику в повседневных разговорах. Невероятно, что он рассказал о сестре Мэлори всего на вторые сутки знакомства. Было в этой девушке что-то такое, что позволяло чувствовать себя с ней безопасно. Можно вывернуть себя наизнанку, показать ей свои шрамы и знать: она не обидит.
Утро воскресенья. Джейк проснулся рано и снова приготовил омлет, на этот раз – с пассерованным луком и остатками лобстеров. Мэлори вышла из спальни. На ней только его футболка, волосы перепутались, она жмурится.
– Ты такая красивая, – он не успел договорить, как сразу захотел извиниться. Урсула считала комплименты неприемлемыми. «Женщины не какой-нибудь объект для любования, – сказала бы она. – Мы личности. Хочешь сделать мне комплимент? Скажи, что я умная. Скажи, что сильная». – А еще умная и очень сильная, – добавил Джейк.
Мэлори наклонила голову и с улыбкой спросила:
– Хорошо себя чувствуешь?
После завтрака они забрались в «Блейзер» и поехали по длинной извилистой дороге – Полпис-роуд, как она ее называла. У ворот выпрыгнула из машины, кончиком ключа зажигания раскрутила ниппель и выпустила немного воздуха из шин. Потом они перемахнули через тонкую полоску песка, и вид изменился: исчезли дома, деревья, дорога, остались только берег, вода, поросшие травой дюны и белый маяк с темной макушкой вдалеке. Мэлори заехала в закуток, созданный песком и ветром, который открыла в прошлый приезд. С кем она была здесь тогда, раздумывал Джейк, погружаясь в дрему на солнцепеке.
Когда он открыл глаза, у Мэлори в руках была металлическая миска.
– Вставай, лежебока. Идем искать сокровища.
Они шли вдоль берега, разглядывая песок. Мэлори показала ему ракушки: вот морские сандалии, а это венерки и кошельки русалок
[23]. Она подняла с берега песчаный доллар
[24] и навела его на солнце так, что стало видно едва заметный узор из звездочек на панцире.
– Совсем нетронутый. Возьми его на память обо мне.
