– А ты сама?
– Что – я сама?
– Ты разочарована, что у меня не получится приехать?
– Конечно. Мы бы здорово повеселились.
– Почему это?
– Это ведь итальянская свадьба. А ты итальянец. Ты же знаешь – веселее, чем на итальянской свадьбе, не бывает нигде. По крайней мере, я так считаю. Ладно, забудь. – И Чичи улыбнулась.
– Увидимся в клубе, – сказал Тони. – Запри за мной дверь, ладно?
Чичи заперла дверь. Она вымыла посуду в своей тесной раковине и переложила ее на сушилку. Затем проверила ногти. Несмотря на воду, красный лак еще неплохо держался.
Чикаго – город важный. Чичи знала, что этим вечером Джимми Арена попросит ее выступить вместо Далилы, а значит, стоит надеть лучшее шифоновое платье. Надо будет его отутюжить и отпарить оборки на подоле. Это платье выглядело невыразительно, если не позволить ткани колыхаться. Кроме того, сегодня эффектный наряд на солистке имел особое значение. Требовалось приподнять настроение ансамбля. Каждый раз, когда Тони Арма разбивал сердце очередной девушки, взрывная волна затрагивала всех, кроме него самого.
В День святого Валентина 1942 года в павильоне на променаде в Си-Айл-Сити яблоку негде было упасть, когда только что обвенчанные мистер и миссис Дэвид Озелла вошли через барные двери и прошли под балдахином из цветочных букетов, которые держали над ними двенадцать подружек невесты, – в их роли выступали девушки из отделочного цеха «Джерси Мисс Фэшнз». Чичи была свидетельницей со стороны невесты.
Казалось, весь город собрался на «футбольную» свадьбу. Всё устроили чин чином, как положено. Субботним утром, после венчания на торжественной мессе в церкви Святого Иосифа, на церковном крыльце сделали официальные фотографии. Это заняло довольно много времени – и Мильницки-Милликсы, и Озеллы были большими семьями. Зато уже успевшие сфотографироваться гости получили возможность заскочить до свадебного приема в дом Милликсов и полюбоваться на выставленные в столовой подарки.
Кузины Риты обносили гостей кофе и печеньем, а гости расхаживали по столовой, разглядывая все богатство – вязанные крючком салфеточки, простыни, обшитые кружевом ручной работы, салфетки под приборы, вышитые скатерти, столовые салфетки с монограммой, солидный набор кастрюль и сковородок, изящный фарфоровый чайный сервиз фирмы «Ленокс», тонкий фарфор, столовое серебро фирмы «Веджвуд», девять кувертов, в том числе один подаренный девушками с «Джерси Мисс Фэшнз», электротостер на четыре ломтика хлеба, миксер, пылесос фирмы «Электролюкс» и вставленное в рамку свадебное благословение от папы Пия Х. У молодоженов было все необходимое для начала совместной жизни и приличного воскресного обеда.
Стоявшие возле двух корзин с горой сэндвичей парни спрашивали у каждого проходившего мимо гостя: «С ветчиной или с ростбифом?» Это племянники жениха получили задание раздавать сэндвичи, бросая их гостям согласно запросу, потому такая свадьба и называлась «футбольной».
Для приема дамы из церковной общины приготовили холодные закуски – итальянские салаты, копчености, фруктовый салат. В центре каждого столика вокруг танцпола стоял поднос с польским и итальянским печеньем – творение женщин из семей Мильницки и Озелла.
Музыку обеспечивали «Фил Коста и его Невероятный Биг-Бэнд» из Бетпейджа на Лонг-Айленде. Гости постепенно наполняли тарелки и садились на отведенные им места. Детей ожидали бочонки с березовым пивом, а для взрослых пиво было самое настоящее, также на каждом столе стояли кувшины с домашним вином. Украшенный масляным кремом белоснежный свадебный торт на семь коржей смотрелся истинным шедевром кондитерского искусства. На его макушке красовались миниатюрные фигурки невесты в кружевном платье и жениха в военной форме – намек на предстоящую Дэвиду службу в армии, которой предстояло начаться сразу после короткого медового месяца в Нью-Йорке.
Чичи отогнула целлофан на подносе и свистнула кокосовое печенье. К ней присоединились Барбара и Люсиль.
– Тибришь печенье, совсем как в прежние времена, – улыбнулась Люсиль, тоже угощаясь.
– Ты к нам надолго? – спросила Барбара.
– У меня неделя отпуска.
– И все?
– Люсиль, мне и с этим очень повезло.
– Просто мы тебя почти не видим. Ты каждый вечер уходишь на свидание с Джимом.
– А что тут удивительного? – сказала Барбара, откусывая печенье.
– Он от тебя прямо без ума, Чич, – продолжала Люсиль. – Он никогда еще не пытался по-настоящему добиться девушки, а тебя добивается. Мы на фабрике делали ставки на то, на ком он женится, – ставки так и лежат.
– Он интересный. Учился в колледже, разбирается в бизнесе. У нас с ним много общего, – признала Чичи.
– Просто ты и о сестрах вспоминай, нам ведь тоже хочется проводить с тобой время, – сказала Люсиль, отхлебнув березового пива. – Тебя, конечно, теперь везде крутят по радио, но не забывай, откуда ты родом.
– Не забуду. Я тебе все еще должна двенадцать долларов за ту тафту, – заверила ее Чичи, взяв еще одно печенье.
– Надеюсь, ты сможешь приехать домой, когда малыш родится, – сказала Барбара.
– Какой малыш?
– Ну не мой же! – вскинула руки Люсиль.
– У тебя будет ребенок? – Чичи с восторгом бросилась обнимать Барбару. – А когда ты узнала?
– Была у врача на прошлой неделе, – улыбнулась Барбара.
– Поздравляю! – Чичи вручила ей печенье: – Питайся!
Перкуссионист ударил по барабану, возвещая начало первого танца. Фил Коста наклонился к микрофону:
– Приглашаю жениха и невесту для первого танца. Мистер и миссис Озелла, вперед, в будущее!
Со стороны гостей раздались одобрительные возгласы. Рита и Дэвид вышли на танцевальную площадку. Вскоре Чарли вывел Барбару, а стоявший по другую сторону танцпола парень Люсиль, Фрэнк Коммунале, протянул руку ей.
– Подаришь мне этот танец, Кьяра? – Положительно, Джим Ламарка был самым представительным мужчиной на всем джерсийском побережье, от Атлантик-Сити до Брилля. Высокий и стройный, с густой шевелюрой темных вьющихся волос – таких, как он, девушки с фабрики называли писаными красавцами.
– Подарю, Джим, – ответила Чичи.
Джим смахнул пальцем крошки печенья с ее верхней губы.
– Я уже атаковала подносы с печеньем, – объяснила Чичи.
– Я догадался, – улыбнулся Джим.
– Кокосовые не так уж часто встречаются.
– О да, они появляются только в особых случаях, – сказал Джим, целуя ее. – Это и мое любимое печенье. – Он обнял Чичи и легко закружил ее в танце.
Изотта наблюдала за тем, как ее дочери танцуют со своими молодыми людьми, и воспоминания о Мариано накрыли ее с головой.
– Нелегко тебе придется, – сказала кузина Джузи у нее за спиной. – И мужа рано потеряла, и вот уже дочки начинают жить собственной жизнью.
