– А может, и стоит, – рассмеялась Рита. – Пойдем окунемся? Я вся горю.
– Ты переборщила с маслом и теперь поджариваешься, как zeppole
[21].
– В общем, я пошла купаться. – Рита поднялась на ноги, поправила купальник и двинулась к воде. Она медленно вошла в прибой и бросилась в пенистые волны. Чичи наблюдала, как подруга доплыла до пирса, где около защитной сетки патрулировал на водном велосипеде спасатель. Она открыла свою соломенную пляжную корзинку, достала маникюрный набор и стала подпиливать ногти.
– Да вы настоящая праздная барышня! – раздался рядом голос. Перед ней стоял, заслоняя солнце, какой-то молодой человек.
Чичи подняла голову:
– Мистер Армандонада!
– Вы позволите?
– Позволю что?
– Сесть рядом?
Чичи подвинулась на покрывале, освобождая для парня место.
Саверио уселся и оглядел ее с ног до головы.
– Вот так загар у вас!
– Он долго не продержится, – сказала Чичи, смахивая песок со ступни.
– Теперь всего лишь июль. Лета осталось еще много.
– Не для меня. На следующей неделе я возвращаюсь на работу.
– Куда?
– На блузочную фабрику. Тягомотина, но мы не жалуемся. Впрочем, откуда вам знать, каково это – стоять у конвейера.
– Вы так думаете? – Саверио вгляделся в океанский простор, где отдыхающие качались на волнах, как резиновые игрушки. Длинными мичиганскими зимами он мечтал о таком жарком лете. – Действительно, откуда мне знать о фабричной жизни?
– Вы ничего не теряете. Считайте, что вам повезло. – Отполировав каждый ноготок, Чичи собралась было вернуть маникюрный набор на место, но сначала взяла правую руку Саверио в свою. – Ваши ногти ужасно выглядят. Хотите, я приведу их в порядок? – предложила она.
– Давайте, – кивнул он.
Чичи достала пилочку и начала бережно подпиливать ногти Саверио.
– У вас красивые руки, – сказала она.
– У вас тоже.
– Тогда почему же вы глядите на океан? – кокетливо спросила она.
– Потому что все не могу на него наглядеться. Я вырос около Великих озер, и они потрясающие, но ничего сравнимого вот с этим.
– Вы впервые видите Атлантический океан?
– Нет. Мы исколесили Восточное побережье вдоль и поперек, и я любовался океаном везде, от Флориды до Мэна. Но никогда от него не устаю. Он всегда другой.
– А я только на побережье и жила.
– Тогда вам повезло.
– Летом тут здорово, но зима в прибрежном городе похожа на зиму везде.
– А какая здесь зима?
– Падает снег. Все серое, горизонта от воды не отличить. А солнце пропадает за тучами на целые месяцы. Если честно, на меня это наводит жуткую тоску.
– Озеро Гурон и озеро Мичиган зимой просто бушуют, волны высоченные.
– На озерах?
– Ага. Но они… не знаю, как их описать.
– Грандиозные?
Саверио широко улыбнулся:
– Именно! Грандиозные. А знаете, ведь вы умеете подбирать правильные слова.
– Ну да, ну да, – рассмеялась она.
– Я серьезно. Это признак прирожденного сочинителя. Во всяком случае, так считает Род Роккаразо. Ему то и дело предлагают песни для нашего ансамбля, и он говорит, что хороший песенник способен написать о девушке, которой никогда не встречал, в месте, в котором он никогда не был, в память о разбитом сердце, которое у него пока уцелело, но однажды наверняка тоже пострадает.
– Надо запомнить.
– Надо.
– Мне нравится писать об обычных, повседневных вещах, – сказала Чичи.
– Например?
– Любовь. Семья. Дом. Вещи, которых люди хотят, – ну, чего все хотят, собственно. Все хотят любви, когда ее у них нет. Все скучают по дому, когда они вдали от него.
– А я нет.
– Вы мужчина суровый, хоть мамочка и сопровождает вас везде, – ухмыльнулась Чичи.
– Должно быть, я вам нравлюсь, раз вы так язвите.
Чичи наклонила зонт, чтобы попасть в его тень.
– Да я просто вас поддразниваю. И вы мне действительно нравитесь. Но у вас есть девушка. Я об этом не забываю.
Саверио заполз под зонт, чтобы попасть в тень вместе с Чичи.
– В тот вечер… на днях, когда вы на нас набрели, вышло… неловко.
Он осторожно произнес последнее слово, как будто приноравливаясь к нему.
– Я везде совала свой нос, пытаясь разыскать мистера Роккаразо, чтобы представиться ему от имени «Сестер Донателли». Вот в чем, среди прочего, выгода жизни на побережье. Здесь проезжает множество ансамблей, и каждый раз я стараюсь воспользоваться их присутствием.
– Чтобы пробиться в шоу-бизнес?
– Ну да.
– Значит, вы навидались разных ансамблей?
– О да. С некоторыми исполнителями даже познакомилась. У меня есть автограф Арти Шоу, например. Но это так, для развлечения. Обычно я стараюсь свести знакомство с администраторами. Итак… я побывала на выступлениях оркестров Уэйна Кинга, Гаса Арнхейма, Теда Блейда, Джека Хилтона и Джимми Гриера.
– Ух ты. Известные ансамбли.
– Ваш рядом с ними не проигрывает.
– А я просил вас сравнивать? – почти с возмущением сказал Саверио.
– Не просили, – признала Чичи. – Однако я еще не встречала мужчины, которому не хотелось бы стать лучшим. Все вы мечтаете выиграть, и неважно, в игру в стеклянные шарики или первое место в «Музыкальном хит-параде». Можете расслабиться. Вы достигли успеха.
– Благодарю. А где вы берете храбрость, чтобы просто так к ним подойти?
– А я хожу перед концертом. Если идти после концерта, то разговор уже не деловой, если вы понимаете, о чем я. Это я быстро усвоила. Слишком много поклонниц, и у гастролеров уже не музыка на уме.
– Просто мы тогда снимаем напряжение.
– Называйте как хотите. Во всяком случае, если в такой момент девушка подходит к руководителю ансамбля, это выглядит странно. Да, мой отец переживает, но я перестала ему рассказывать. И держу себя профессионально.
– Да уж, отваги вам не занимать.
– Когда очень сильно чего-то хочешь, находишь в себе храбрость. Или она сама откуда-то берется, можно и так посмотреть.
– Расскажите о ваших выступлениях.
– Мы с сестрами поем вместе. Начинали с пения в церковном хоре, во время мессы, а там уже нас стали приглашать петь на свадьбах, так что мы разработали стандартный репертуар. А теперь я сама пишу для нас песни.
