Трудно поспорить с тем, что за прошедшие тысячелетия люди создали великое множество видов деятельности, которые культивируют и ускоряют распространение концептов (мемов, идей, моделей поведения). Беседа с соседями во время вечерней прогулки или обычай рассказывать истории у костра, игра на музыкальных инструментах или рисование, посещение ночных клубов и баров – любое скопление людей или творческое самовыражение ведет к социальному взаимодействию, позволяя нам по-новому взглянуть на мир. Нейровизуализация показывает, что постоянные и серьезные изменения в мозге возрастают с интенсивностью «заражения мемом». Чем больше человек участвует в таких видах деятельности, тем больше нейронных связей в его мозге.
Нужно также учесть, что распространение новых идей и точек зрения свойственно не только людям. Другие биологические виды также создают сообщества, способствующие поведенческим адаптациям. В 40-х годах прошлого века ученые обнаружили, что, когда один шимпанзе помыл картофель в ручье, прежде чем его съесть, остальные последовали его примеру, и вскоре мытье картофеля стало новой социальной нормой. Городские вороны научились бросать орехи у пешеходных переходов, чтобы их раскалывали автомобили. Затем птица нажимает клювом на кнопку для пешеходов, ждет, пока движение остановится, и спокойно забирает открытый орех. Такое поведение птиц наблюдали на многих улицах разных городов. Помимо этого, есть уже известный нам виляющий танец обыкновенных медоносных пчел (а также его не столь обыкновенная кокаиновая версия). Пчелы выполняют эти виляющие восьмерки для общения с другими членами колонии. С помощью движений и жестов они передают информацию о расстоянии и направлении к нетронутым источникам пыльцы. Даже деревья и растения общаются друг с другом с помощью грибных сетей в почве с причудливым названием «вселесная паутина». Но, как и у Интернета, у этой сети есть негативная сторона. Орхидеи могут вторгаться в сеть, чтобы красть ресурсы у соседних деревьев, а черный орех способен выпускать в нее токсичные вещества, чтобы вредить соседям и забирать у них питательные элементы и солнечный свет.
Общение вполне обыденно для животных и даже растений, и всем им присуща социальная заразность поведения, но именно люди способны виртуозно создавать мемы. Мы общаемся и обмениваемся своими мыслями с помощью сложных языков и постоянно развивающихся технологий. Социальные сети и обмен информацией в Интернете являются мощнейшим механизмом распространения мемов. Их влияние на нашу силу воли и социальную жизнь еще не изучено до конца, как мы уже убедились на примере с зависимостью эмоционального состояния человека от ленты Facebook. Когнитивное функционирование, принятие решений и даже выбор кандидата на выборах можно изменить, если учитывать инструменты контроля настроения людей.
Здесь следует вспомнить, что нейробиология, как и любая другая отрасль биологического знания, оценочно-нейтральна. На реальном мире отражается лишь ее применение. И если мы боимся, что нашим мозгом можно дистанционно управлять для достижения политических целей, то мы можем вернуть себе свободу воли с помощью инструментов той же нейробиологии. Сотрудничество и общение стоят на защите человеческих качеств, а технологии поощряют такое поведение, как никогда прежде. Сострадание является врожденным в той же степени, что и корысть. Конечно, мы должны стремиться к мировоззрению, которое будет продвигать коллективные ценности. Это означает, что нам нужна нейронаука сострадания и взаимодействия. Мы должны больше узнать о нейробиологической основе альтруизма.
Понятие альтруизма ввел в середине XIX века французский философ Огюст Конт. Впервые он использовал его в своей теории, согласно которой каждый человек считает своим моральным долгом ставить интересы других людей выше собственных. И все же этика как философская дисциплина была известна задолго до Конта. Во все времена политики, теологи, философы, а позже и биологи спорили, способен ли человек «жить для других», как полагал Конт, или же корень доброты кроется в корысти. Дэвид Юм и Жан-Жак Руссо настаивали, что человечество бескорыстно, а Томас Гоббс утверждал, что людям свойственно врожденное стремление к личной выгоде, проявляющееся в каждом аспекте поведения. Представьте, что вы предлагаете другу помочь с переездом. Является ли это актом альтруизма? Или же вы рассчитываете, что ваше окружение заметит этот поступок, из-за чего вы резко вырастите в их глазах? Может быть, вы занимаетесь тем, что когнитивисты называют перспективным планированием, рассчитывая, что вам тоже однажды помогут?
В «Эгоистичном гене» Ричард Докинз подробно описал мем врожденной человеческой корысти: «Мы всего лишь машины для выживания, самоходные транспортные средства, слепо запрограммированные на сохранение эгоистичных молекул, известных под названием генов». С момента выхода книги в свет многие не раз ставили под вопрос это смелое заявление. Сам Докинз в предисловии к юбилейному изданию, посвященному 30-й годовщине с момента первой публикации, пишет: «Я не раз имел случай убеждаться, что мой “Эгоистичный ген” может создать у читателя превратное представление об ее содержании». Там же он вспоминает, что Том Машлер – лондонский издатель, первый человек, который прочитал рукопись книги Докинза, – был прав, и книгу следовало назвать «Бессмертный ген».
Общение вполне обыденно для животных и даже растений, и всем им присуща социальная заразность поведения, но именно люди способны виртуозно создавать мемы.
Книга стала довольно известной, но после продолжительной критики за представление корысти как врожденного качества, на первый план вышли исследования на совершенно противоположную тему – о сострадании. В 2005 году Далай-ламу, проповедующего учение счастья и любви к себе через сострадание, пригласили выступить с речью на ежегодной конференции «Общества нейронаук» перед 31 000 ученых со всего мира. «Современная нейронаука внесла ценный вклад в понимание механизмов работы мозга, связанных со вниманием и эмоциями», – сказал он. Восточная культура, известная своими традициями созерцания и практиками тренировки разума, «предлагает техники развития внимания, регуляции и преобразования эмоций. Встреча современной нейронауки и буддистских созерцательных практик может привести к лучшему пониманию влияния намеренной умственной деятельности на участки мозга, ответственные за отдельные ментальные процессы». Три года спустя в Школе медицины при Стэнфордском университете открылся Центр исследований сострадания и альтруизма. Его целью стало тщательное изучение сострадания и альтруистического поведения с научной точки зрения.
Итак, что современная наука может рассказать об этих двух человеческих качествах? До какой степени их происхождение можно объяснить биологией? Отвечают ли за это поведение какие-либо участки мозга? Рождаются ли люди бескорыстными или патологически эгоистичными? Можно ли сместить мировоззрение всех людей в сторону альтруизма, чтобы каждый из нас мог ценить чужие чувства и сопереживать окружающим? Люди задают эти вопросы уже много веков, но нейробиология пытается ответить на них лишь последние 15 лет, и мы еще лишь в самом начале этого пути.
Если верить одному занимательному исследованию, всех людей можно ранжировать по шкале самоотверженности и эгоизма, на одном конце которой находятся рьяные альтруисты, а на другом – диагностированные психопаты. На графике этот спектр моделей поведения будет на оси X. В конце этой оси находятся люди, демонстрирующие радикально антисоциальное поведение, беспощадно нарушающие права других без каких-либо угрызений совести. Психопатия у ничего не добившихся в жизни людей, как правило, чревата криминалом, но такие черты встречаются и у успешных политиков, врачей и бизнесменов. Способность к решительным и хладнокровным поступкам может быть связана с лидерскими качествами, а защита от стресса и страха приносит пользу всему обществу. Возможно, именно поэтому эти черты так хорошо передаются из поколения в поколение. Генетическое исследование более 5000 пар близнецов показало, что наследуемость таких основных признаков психопатии, как отсутствие эмпатии и безэмоциональность, колеблется в пределах от 40 % до 70 %. Но нельзя забывать, что даже такие цифры не говорят об однозначной причинно-следственной связи между генами и поведением.
