Горе от разрыва с любовником, партнером или другом может спровоцировать выброс гормонов стресса и генерацию болевых сигналов такой силы и продолжительности, которые человек не всегда может выдержать.
Чтобы исследовать этот вопрос, я бы хотела – только не удивляйтесь – изучить поведение членов пчелиной колонии. Я поговорила с доктором Джином Робинсоном, директором факультета геномной биологии Иллинойсского университета. Его лаборатория изучает, как связаны активность генов и социальное поведение у медоносных пчел, Apis mellifera. Социальная геномика – это новая область исследований. Она рассматривает, почему и каким образом такие социальные факторы, как стресс, конфликт, изоляция и привязанность, влияют на активность генома в мозге, а также как это может управлять эмоциями и определять социальное поведение. По сути, цель состоит в том, чтобы понять, как среда активирует гены. Но можно ли сравнивать людей с пчелами?
Джин, который моментально и по-научному точно отвечал на все мои вопросы о возможности применения этих знаний к людям, подтвердил, что простых аналогий здесь нет: «Все же в мозге пчел есть область, называемая грибовидными телами (явный претендент на самый странный биологический термин). Она отвечает за реакцию на социальные раздражители и восприимчива к октопамину». Оказалось, что октопамин – это аналог дофамина у беспозвоночных, точно так же участвующий в возникновении удовольствия.
Вернемся к общению и той роли, которую оно играет в социальной сплоченности сообщества и вознаграждении индивида. Медоносные пчелы «разговаривают» друг с другом, исполняя виляющий танец. С помощью него они показывают путь к источникам пищи. Джин обнаружил, что кокаин активизирует выработку октопамина, из-за чего пчелы начинают танцевать более интенсивно. Если направить пчел, которым ввели кокаин, на источник некачественного сахара, они не заметят подвоха и будут отправлять к нему своих сородичей. Именно тут прослеживается поразительное сходство между поведением пчел и людей. Похоже, под действием наркотика пчела получает огромное удовольствие от того, что распространяет хорошие вести (хотя я не могу не задаваться вопросом о социальных последствиях для такого насекомого, поскольку его новости были не так хороши, как ему казалось, и из-за него весь улей бесполезно потратил время и силы). Однако если отбросить эту мысль, то исследование однозначно указывает на связь системы вознаграждения индивида с извлечением выгоды для всего общества.
Другое интересное открытие Джина состоит в том, что в любой популяции пчел есть небольшая группа абсолютно асоциальных особей, которые не реагируют на смерть своей королевы или на вторжение чужаков. Джин измерил экспрессию генов в их грибовидных телах и выявил около тысячи генов с иной экспрессией. Он также обнаружил статистически значимое совпадение между этими генами и теми, что связаны с подобным отсутствием социальных черт у людей. «Нам бы не хотелось сводить все к поверхностному сравнению, – говорит Джин. – Пчелы – не маленькие люди, а люди – не большие пчелы. Но наши общие черты на молекулярном уровне позволяют утверждать, что социальный мозг, эволюционировавший у этих двух видов на разных ветвях эволюции, использует схожие субстраты и модели поведения». Согласно его гипотезе, асоциальные пчелы и люди играют определенную роль в своем сообществе – например, если случится бедствие, спокойное и стабильное меньшинство, устойчивое к грядущим общественным последствиям, сможет существовать как ни в чем не бывало, повышая шансы на выживание вида.
Судя по всему, ключ к грандиозной загадке любви, который мы искали на протяжении всей этой главы, кроется именно здесь – в рождении, воспитании и обеспечении потомства социальной средой. Ранее мы уже говорили о том, что пищевые привычки человека формируются задолго до его зачатия. В этой же главе мы убедились, что половой акт и его производные – эмоции – также связаны с будущим.
Означает ли это, что на определенном уровне каждый из нас является просто переносчиком генов, биологической машиной, живущей в определенный период времени и действующей, исходя из интересов вида, заложенных в нашем сознании (или подсознании)? Новые исследования в области нейробиологии ведут именно к этому выводу. Принять эту мысль непросто, но в то же время она позволяет переосмыслить эгоистичную привязанность к определенным событиям в жизни. Возможно, мы пересмотрели волшебные фантазии о любви, на самом деле обусловленной химической активностью мозга. Но также мы убедились в том, что вечная любовь вполне возможна, и сделали обнадеживающее открытие, что люди, как и другие биологические виды, запрограммированы на любовь и заботу. Мы еще вернемся к этому ключевому тезису, когда будем анализировать влияние нейробиологии сострадания на общество.
5. Мозг воспринимающий
У нашего мозга всегда готова реакция на любое взаимодействие с внешней средой, формируемая новыми нейронными путями при помощи мыслей и эмоций, которые возникают в ходе этих коммуникаций. В предыдущей главе мы рассмотрели роль мозга в интимной и эмоциональной сферах. Мы увидели, как особенности этого органа задают социальный инстинкт, а также какую роль он играет в развитии личности и создании коллективных отношений. В этой главе мы поднимемся на новый уровень обобщения и узнаем, каким образом происходит обратная связь между физической основой головного мозга и обрабатываемым им жизненным опытом, возникающая ежесекундно, ежедневно, ежегодно.
Наш мозг работает сразу на нескольких временных уровнях. Например, мы осознанно проходим через многие этапы жизни: учимся завязывать шнурки, играть на пианино или интерпретировать загадочное поведение окружающих. В то же время каждую миллисекунду мозг обрабатывает огромный поток информации, что происходит чаще всего бессознательно. Для нас жизненно необходимо, чтобы он непрерывно анализировал окружающую среду и строил ее последовательную модель. Это невероятно сложный процесс, который мы замечаем только в том случае, когда что-то идет не так. Мозг расшифровывает сигналы, поступающие от органов чувств, и строит на их основе свою версию реальности, в которой мы можем функционировать.
Мы детально рассмотрим этот процесс, поскольку восприятие – это основа всей системы наших убеждений, как простых, так и сложных. При этом многие считают, что для каждого она индивидуальна и уникальна, но на самом деле это продукт таких же врожденных и биологически обусловленных факторов, как и базовые когнитивные функции, о которых мы говорили ранее. Позже мы рассмотрим нейробиологическую подоплеку религиозных и политических взглядов, а пока сосредоточимся на том, как мозг конструирует реальность каждого человека. Все, что мы воспринимаем как истину – от таких банальных вещей, как вера в голубизну неба, до таких серьезных убеждений, как вера в Бога, – зависит от механизмов восприятия окружающего мира, которые обрабатывают поступающую извне информацию (будь то физический объект или чье-то мнение), оценивают ее значение и готовят ответ. Отсюда исходит наша способность принимать решения, сотрудничать, творить, изобретать и предполагать. В конечном счете, и сознание, и личность, и жизненные достижения зависят от способности нашего мозга построить адекватную версию реальности.
