Удар оказывается сильнее, чем он ожидал, и она отлетает на зеленую обочину. Ему даже приходится въехать на край тротуара и затем, дав задний ход, еще раз по ней проехать. К этому времени мотор отчаянно воет, подвеска разваливается, выхлопная труба волочится по земле, а радиатор течет и исходит паром…
«К счастью, эта чертова рухлядь — не моя машина», — проносится в его голове. Он еще разок неторопливо прокатывается по тому, что теперь больше напоминает мешок с грязным бельем, чем то существо, которое еще недавно не без изящества танцевало сальсу. Потом на вполне приличной скорости сматывается оттуда, потому что только полный лузер мог бы остаться и посмотреть, что будет дальше. К тому же благодаря тысяче телешоу он прекрасно знает, как порой, и даже довольно часто, самонадеянность, беспечность и тщеславие губят плохих парней, так что скромненько отваливает, едва первые свидетели с открытыми от изумления ртами начинают собираться вокруг растерзанного тела — этакие антилопы у водопоя, опасливо следящие за проходящим мимо хищником…
Возвращение на место преступления — слишком большая роскошь, которой он не может себе позволить. Зато с крыши многоэтажного паркинга, вооружившись фотоаппаратом с телевиком, он может спокойно наблюдать за последствиями этого происшествия; он видит полицейскую машину, машину «скорой помощи», небольшую толпу; затем отъезд «скорой», пожалуй, довольно ленивый. Он знает: в таких обстоятельствах нужен врач, который заключит, что жертва скончалась на месте, хотя в данном случае, пожалуй, вполне сойдет и мнение непрофессионала.
Официально было объявлено, что мисс Стоунвош-Блю скончалась сразу по прибытии полиции.
Но Голубоглазому известно, что на самом деле она умерла минут на пятнадцать раньше. Ему известно также, что рот у нее был свернут на сторону, точно у малька камбалы, и что полиция ногами затаптывала кровавое пятно на земле, чтобы утром уже ничто не напоминало о лежащем там теле, если не считать букета цветов в целлофане, прикрепленного к знаку дорожного движения…
До чего все обыденно. До чего безвкусно и банально. Этот увядший букет на обочине шоссе, настоящий мусор, теперь считается вполне пристойным выражением горя. Когда погибла принцесса Уэльская — несколькими месяцами раньше, — улицы буквально завалили всевозможными подношениями; цветы цепляли чуть ли не к каждому фонарному столбу, они грудами гнили у каждой стены. Цветы во всевозможных стадиях увядания и разложения превращались в компост прямо в целлофановых обертках. На каждом перекрестке имелась свалка из цветов, заплесневелой бумаги, плюшевых мишек, открыток с соболезнованиями, записок и всевозможной пластиковой тары, и на августовской жаре все это воняло, как муниципальный мусорный бак…
Зачем? Кто им эта женщина? Лицо с обложки журнала, персонаж мыльной оперы, паразит, желающий привлечь к себе внимание, просто женщина, которая кажется нормальной только в нашем мире уродов?
Была ли она этого достойна? Этих чрезмерных излияний горя и отчаяния? Хотя флористы отлично заработали, это точно. Цены на розы поднялись дальше некуда. А когда несколькими днями позже Голубоглазый в пабе осмелился предположить, что, может, в таком проявлении вселенского горя и не было необходимости, его вывел на улицу один из посетителей и вместе со своей безобразной женой весьма серьезно с ним поговорил — нет, драки не было, но вполне хватило и пощечин, — а потом ему заявили, что видеть его тут больше не желают, и настоятельно посоветовали отправляться к такой-то матери…
А под конец тот малый — не назвать ли его Дизель-Блю? — человек семейный, вполне уважаемый член местного сообщества, лет на двадцать старше Голубоглазого и примерно на сотню фунтов его тяжелее, — поднял свою законопослушную ручищу и здоровенным кулаком врезал нашему герою в лицо, превратив его губы в лепешку. А его уродливая жена, пропахшая сигаретным дымом и дешевым дезодорантом, еще смеялась, глядя, как Голубоглазый сплевывает кровь, и все повторяла: «Да она и мертвая заслуживает куда большего, чем ты живой…»
Через шесть месяцев после этого камера дорожного наблюдения засекла пикап Дизеля, и его обвинили в том, что он сбил и переехал женщину средних лет, которая переходила дорогу, направляясь к своей машине. На автомобиле Дизеля, который после этого успели поджечь, сохранились следы и кожных тканей, и даже волос погибшей; и сколько Дизель-Блю ни пытался отстаивать свою невиновность и то, что его пикап ночью был кем-то угнан, убедить суд ему не удалось, особенно в свете предшествующей истории, когда Дизель, изрядно выпив, совершил акт насилия, избив ни в чем не повинного человека. Дело его передали в уголовный суд, где после четырехдневного разбирательства Дизель-Блю был оправдан — в основном из-за недостатка свидетелей. Записи на камере слежения оказалось, к сожалению, недостаточно, поскольку она не давала представления о том, кто именно сидел за рулем белого пикапа; было видно лишь, что это человек в куртке с капюшоном и в бейсболке; однако широкими его плечи вполне могли показаться из-за слишком свободной куртки, а лица его было и вовсе не разглядеть.
Но быть оправданным в суде — это еще далеко не все. Граффити на стенах дома, враждебные перешептывания в пабе, письма в местную газету — все свидетельствовало о том, что Дизеля-Блю оправдали лишь формально; и когда несколькими неделями позже его дом внезапно вспыхнул (причем сам Дизель и его жена находились внутри), никто по ним особенно не горевал.
Заключение: несчастный случай, причиной которого, скорее всего, стала непотушенная сигарета.
Голубоглазый ничуть не удивился. Он же видел, что этот тип — заядлый курильщик.
КОММЕНТАРИИ В ИНТЕРНЕТЕ
Captainbunnykiller: Ну ты больной на всю голову, чувак! Мне это нравится!
Chrysalisbaby: Гип-гип-ура Голубоглазому
ClairDeLune: Очень интересно. И чувствуется, насколько ты не доверяешь властям. Хотелось бы узнать, что стоит за этой историей. Ведь она тоже основана на реальных событиях, верно? И знаешь, ужасно хочется прочитать продолжение!
JennyTricks: (сообщение удалено).
9
ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ BLUEEYEDBOY
Размещено в сообществе: badguysrock@webjournal.com
Время: 21.06, понедельник, 4 февраля
Статус: публичный
Настроение: колючее
Музыка: Poison, Every Rose Has Its Thorn
Рождение маленькой Эмили Уайт совпало с определенными переменами в поведении матери Голубоглазого. Она всегда отличалась вспыльчивостью и раздражительностью, но под конец того лета вообще оказалась на грани срыва. Отчасти причиной был финансовый кризис; подраставшие мальчики требовали больших расходов, но обстоятельства, к сожалению, складывались таким образом, что все меньше жителей Деревни нуждались в помощи по хозяйству. Миссис Френч-Блю давно перешла в ряды бывших хозяек, а миссис Химик-Блю, ссылаясь на бедность, отвела на уборку дома всего два часа в неделю. Возможно, потому, что Бен вернулся в школу, люди испытывали куда меньшее желание заниматься благотворительностью и предлагать его матери работу. А может, им просто надоели бесконечные рассказы о том, какой он талантливый и особенный.
