Время: 19.15, понедельник, 4 февраля
Статус: публичный
Настроение: задумчивое
Музыка: Neil Young, After the Goldrush
После миссис Электрик-Блю ему все нипочем. Невинность, как и девственность, можно потерять лишь однажды; прощание с невинностью не вызвало у него ни малейшего чувства утраты, лишь смутное удивление, что это оказалось таким пустяком. Пустяк — но с каким потенциалом! Теперь этот пустяк окрашивает все в его жизни, точно крошка цианистого калия в стакане воды, придавая ей темно-синий оттенок…
Теперь он видит их в синих тонах — объекты внимания, своих будущих жертв, тех, на ком уже поставил метку. Метка. Отметина на том, что необходимо удалить. Черная метка. Метка на белье для прачечной. Он очень чувствителен к словам, к их звучанию, к их оттенкам, к заключенной в них музыке, к их печатной форме.
Метка, mark — голубое слово, как и слова market и murder. Оно нравится ему гораздо больше, чем слово «жертва», которое бледно-желтого цвета, как яичный желток, или чем слово «добыча» с его противным оттенком церковного пурпура и доносящейся как бы издалека вонью ладана.
[23]
Да, теперь Голубоглазый всех их видит в синих тонах, этих людей, которым предстоит умереть, но, несмотря на нетерпеливое желание повторить то, что он сделал с миссис Электрик, он дает себе некоторую передышку — чтобы улеглась острота ощущений, чтобы погасли яркие цвета, чтобы тот узел ненависти, который он постоянно чувствует под солнечным сплетением, раздулся до такой степени, когда бездействовать уже невозможно, когда он или что-то сделает, или умрет от переполнившей его ненависти…
Но он знает: иногда стоит подождать. И он, кстати, ждал довольно долго. Та маленькая сцена на рынке случилась более десяти лет назад; никто уже не вспомнит ни миссис Уайт, ни ее подругу с дурацким именем…
Давайте назовем ее мисс Стоунвош-Блю.
[24]
Она любит выкурить косячок, а то и два. Во всяком случае, любила в молодости, когда едва ли весила девяносто пять фунтов и не носила бюстгальтер. Теперь, когда ей за пятьдесят, она очень следит за своим весом, так что питается в основном травой.
Вместо косячков она каждый день ходит в спортзал, еще на занятия китайской гимнастикой, и дважды в неделю в танцкласс, где танцует сальсу; она по-прежнему верит в свободную любовь, хотя, по ее мнению, в наши дни даже это — слишком дорогое удовольствие. Некогда весьма радикальная феминистка, всех мужчин воспринимавшая как агрессоров, она считает себя внутренне свободной, ездит на желтом «Ситроене 2CV», носит на запястьях и на щиколотках этнические браслеты, любит хорошо скроенные джинсы, бывает в дорогих турах в Таиланде, полагает себя особой духовной, умеет гадать на картах Таро, чем развлекает друзей на вечеринках, а ноги у нее такие, что вполне сгодились бы для тридцатилетней, хотя о лице этого, к сожалению, не скажешь.
Ее нынешней подружке двадцать девять — почти столько же, сколько Голубоглазому. Она блондинка с очень короткой стрижкой, андрогинного типа, ездит на мотоцикле и паркует его возле церкви, достаточно далеко от дома мисс Стоунвош-Блю, чтобы соседи не слишком шептались. Из этого наш герой делает вывод: мисс Стоунвош-Блю не настолько внутренне свободна, как ей хотелось бы.
Что ж, на дворе не шестидесятые годы, теперь все иначе. Она понимает ценность Интернета, и отказ от «всей этой мышиной возни» теперь кажется ей не таким привлекательным, как дорогущие товары фирмы «Биркин», к которым она питает настоящую страсть, а яркая одежда не столь важна, как забота о запасах и акциях.
Нет, он вовсе не считает, что именно поэтому она и заслуживает смерти. Это было бы просто неразумно. Но… разве мир стал бы скучать по ней? Разве кто-нибудь огорчился бы, если бы она умерла?
Дело в том, что никому ни до кого нет дела. Очень мало смертей, которые наносят нам раны. Если не считать потерь внутри собственного клана, все прочее по большей части нам безразлично. Тем более, если умирает кто-то из аутсайдеров. Подростки, заколотые ножом из-за денег на дозу, пенсионеры, замерзшие до смерти у себя дома, жертвы голода, войны или эпидемии. Многие ли притворяются, что им не все равно? Ведь именно неравнодушия и ожидают от нас, тогда как мы про себя удивляемся: а чего такой шум-то подняли? Некоторые случаи, правда, задевают глубже. Например, смерть очаровательного, фотогеничного ребенка или какой-то знаменитости. Но на самом деле большинство скорее станет горько оплакивать смерть своей собаки или героя любимого сериала, чем кого-то из своих друзей или соседей.
Так думает наш герой, следуя в город за желтым «2CV» и аккуратно сохраняя между ним и собой безопасное расстояние. Сегодня он за рулем белого пикапа, украденного с торговой стоянки этим же вечером, в четверть седьмого. Владелец автомобиля отправился ночевать домой и до утра вряд ли заметит потерю, а утром будет уже слишком поздно. Его пикап к тому времени уже превратится в факел, и никому не придет в голову, что именно Голубоглазый виноват в печальном происшествии, когда одна местная жительница угодила под колеса какого-то белого автомобиля, направляясь в танцкласс на занятия сальсой.
Происшествие — ему нравится это слово, нравится его лимонный запах, его дразнящие краски. Не совсем несчастный случай, но что-то незапланированное, отличное от основного хода событий. Это нельзя даже рассматривать как случай, когда виновник наезда оставляет жертву без помощи, а сам скрывается, потому что никто никого не оставлял и с места происшествия не убегал.
На самом деле мисс Стоунвош-Блю прекрасно видит, как он подъезжает, слышит звук автомобильного мотора. Но ни малейшего внимания не обращает. Она запирает свой желтый «2CV», припаркованный на противоположной стороне улицы, и решительно идет по переходу, даже не подумав посмотреть ни направо, ни налево; ее каблучки цокают по асфальту, юбка достаточно коротка, чтобы всем продемонстрировать свои замечательные ножки.
Она готова подписаться под той точкой зрения, что отражена в рекламе известной косметической фирмы; этот рекламный слоган Голубоглазый всегда презирал, в нем, с его точки зрения, всего в четырех словах — «ведь вы этого достойны» — отражено все невежество откормленных дамочек-паразитов с их разноцветными крашеными волосами и наманикюренными ногтями, с их презрением к остальному миру, а также к нему — молодому человеку в синем за рулем универсала. Конечно, он не библейский Всадник на бледном коне, но неужели, по ее мнению, Смерть лично предупредит ее только потому, что она этого достойна?
«Ему придется остановиться, — думает мисс Стоунвош-Блю, уверенно выходя на проезжую часть прямо у него перед носом. — Ему придется остановиться на красный свет. Ему придется остановиться перед переходом. Ему придется остановиться, потому что я — это я, слишком важная персона, чтобы меня игнорировать…»
