— У в-вас ребеночек родился, — немного заикаясь, сказал Голубоглазый.
— Да. Ее зовут Эмили.
— Э-ми-ли. — Он попробовал это имя на слух. — М-можно подержать ее? Я осторожно.
Фезер снова слегка улыбнулась.
— Нет, ребенок не игрушка. Ты же не хочешь, чтобы Эмили расплакалась, верно?
«Не хочу?» — про себя удивился Голубоглазый. Он не был так уж в этом уверен. Да и потом, какой прок от новорожденного? Он ведь даже ходить не умеет, не то что говорить, он способен только есть, спать или орать во весь голос. Даже от кошки больше толку. Голубоглазый вообще не понимал, почему рождению ребенка придается столь большое значение. Ведь совершенно очевидно, что сам он значит куда больше.
В глазах у него снова защипало — скорее всего, от невыносимого запаха пачулей. Он поспешно оторвал от ближайшего кочана капусты листок и тайком смял его в руке, чтобы перебить запах духов.
— Эмили — ребенок особенный, — сообщила Фезер извиняющимся тоном.
— А доктор Пикок говорит, что особенный ребенок — это я, — возразил Бен и ухмыльнулся, заметив на лице Фезер удивление. — Он пишет обо мне книгу, вы не знали? И утверждает, что я необыкновенный.
Благодаря занятиям с доктором Пикоком словарный запас Бена значительно расширился, и последнее слово он произнес с особым нажимом.
— Книгу? — переспросила Фезер.
— Это научная книга. О его исследованиях.
Теперь уже обе дамы с явным изумлением повернулись к Бенджамину и так на него уставились, что он даже слегка смутился, отнюдь не ощущая себя польщенным. Хотя все-таки немного гордился, отчасти интуитивно, что ему удалось обратить на себя должное внимание. Теперь миссис Уайт смотрела на него по-настоящему внимательно, но как-то слишком задумчиво и, пожалуй, даже подозрительно. От ее взгляда Голубоглазому стало не по себе.
— Значит… это он вам… все время помогал? — спросила миссис Уайт.
Мать чопорно поджала губы.
— Да, немного.
— И деньгами тоже?
— Это плата за участие в исследованиях, — ответила мать.
Голубоглазый чувствовал, как она обижена намеком на материальную помощь. Получалось что-то вроде благотворительности, а это никак не соответствовало действительности. Он уже начал объяснять миссис Уайт, что именно они помогают доктору Пикоку, а не наоборот, но мать метнула на него строгий взгляд, и он моментально умолк, поняв, что ему не следовало влезать без спросу. Мать положила руку ему на плечо и больно его сжала; руки у нее были очень сильные. Он поморщился, а мать заявила:
— Мы очень гордимся Беном. Доктор считает его очень одаренным. У него редкие способности.
«Способности, способности, — подумал Голубоглазый. — Зеленое и какое-то зловещее слово, вроде слова „радиоактивность“. С-с-способнос-с-сти — похоже на шипение змеи перед тем, как она вонзит клыки в плоть жертвы. Или на завернутую во что-то мягкое гранату, готовую взорваться прямо в руках…»
И тут, словно удар, на него обрушилась знакомая головная боль. Со всех сторон его окутала вонь подгнивших фруктов. К горлу моментально подступила тошнота, перед глазами все поплыло; даже мать, заметив, что ему плохо, перестала с такой силой сжимать его плечо.
— Ну что еще?
— М-мне н-нехорошо.
Она бросила на него предостерегающий взгляд и злобно прошипела:
— Даже не смей что-нибудь вытворить. Я тебе так наподдам, что пожалеешь!
Голубоглазый стиснул кулаки, изо всех сил стараясь сосредоточиться на голубом небе, на Фезер, разрубленной на части и сложенной в синий мешок для перевозки трупов, чтобы потом легче было выбросить, на Эмили, посиневшей от недостатка кислорода и печально лежащей в своей кроватке, на миссис Уайт, бьющейся в горестных рыданиях…
Головная боль немного утихла. Хорошо. Тот ужасный запах тоже как будто ослаб. Но тут Голубоглазый вдруг представил, как его братья и мать лежат мертвые в морге, и боль снова лягнула его в висок с яростью дикой лошади. Перед глазами вспыхнули разноцветные радуги, и он…
Мать посмотрела на него с раздражением, когда он пошатнулся и, пытаясь все же устоять на ногах, ухватился за край прилавка. При этом он нечаянно задел край какого-то ящика, и яблоки «Гренни Смит», выложенные пирамидой, чуть не посыпались вниз.
— Если хоть что-нибудь упадет на землю, — пригрозила мать, — клянусь, я заставлю тебя все это съесть.
Голубоглазый так поспешно отдернул руку, словно ящик был охвачен огнем. Он понимал: это его вина; он виноват и в том, что проглотил брата-близнеца, и в том, что пожелал маме смерти. Он уже родился плохим, плохим до мозга костей, так что эти боль и дурнота посланы ему в наказание.
Он посчитал, что все обошлось. Яблочная пирамида хоть и дрогнула, но не развалилась. Но вдруг одно-единственное яблоко — он и сейчас видит его перед собой, отличное яблоко с маленькой синей наклейкой на боку — взяло да и подтолкнуло своего соседа. От этого пришла в движение вся витрина с фруктами; яблоки, персики и апельсины, плавно подпрыгивая и стукаясь друг о друга, заскользили вниз, на бетонный пол.
Мать терпеливо ждала, пока он собирал фрукты, заставив его поднять все до единого. Некоторые разбились и теперь совершенно ни на что не годились, некоторые просто испачкались в грязи. Мать за все расплатилась, с какой-то милостивой настойчивостью всучив деньги торговцу за прилавком. А вечером, стоя над Голубоглазым и держа в одной руке пластиковую сумку, из которой все время что-то капало, а в другой — кусок электропровода, она заставила его все это съесть — вместе с кожурой, с семечками, с грязью и гнилью; а его братья, спрятавшись за перилами лестницы и забыв о насмешках, смотрели, как он давится рыданиями и рвотой. Да и сегодня мало что изменилось. До сих пор материн витаминный напиток неизменно вызывает воспоминания о том дне, и каждый раз Голубоглазый с трудом подавляет рвоту, однако мать никогда ничего не замечает. Она считает, что он чересчур нежный. Она уверена: он никогда никому не сделает ничего плохого…
КОММЕНТАРИИ В ИНТЕРНЕТЕ
Chrysalisbaby: Ой детка мне от твоих историй плакать хочется.
Captainbunnykiller: Хватит соплей, парень, где же кровь?
Toxic69: Согласен. Забей на эти уродские мешки для трупов. И кстати, чувак, где обещанные постельные сцены?
ClairDeLune: Отлично, Голубоглазый! Мне ужасно нравится, как ты вплетаешь одну историю в другую. Не хотелось бы вмешиваться, но очень интересно, какие из них носят автобиографический характер, а какие ты выдумал. И по-моему, повествование от третьего лица привносит ощущение отстраненности, что весьма интригующе! Может, обсудим это как-нибудь на занятиях нашей группы?
8
ВЫ ЧИТАЕТЕ ВЕБ-ЖУРНАЛ BLUEEYEDBOY
Размещено в сообществе: badguysrock@webjournal.com
