Не думаю, что было много тех, кому удалось заглянуть Смерти в лицо, а потом иметь возможность рассказать об этом.
Конечно же, его спутники с их черепами вместо лиц, капюшонами и единорогами-зомби, которые нетерпеливо рыли копытами сухую землю, тоже пугали меня до чёртиков — но они меркли в сравнении с Мором в умении заставлять людей восклицать что-то вроде "Вашу ж мать!".
И с ними был Расмус. Он шёл сбоку, и на его руках были в цепи, которыми он был прикован к Мору. И хотя Расмус был высоким, он выглядел крошечным по сравнению с остальными, а его стройное тело казалось слабым. Слишком слабым. Он встретился со мной взглядом, и я ожидала увидеть в его глазах мольбу, как если бы он просил меня о помощи, а может быть стыд из-за того, что его поймали. Но я не могла его считать.
— А вот и ты, — прогремел Мор.
Его голос был не похож ни на что, что я когда-либо слышала. Это был насыщенный баритон, похожий на басовую партию мрачной мелодии, но при этом в нём слышалась хрипотца, которая могла сделать его голос сексуальным, если бы это был кто угодно, но только не он.
— Спасибо, что привела её, Теллерво. Обязательно передай мою благодарность своему отцу. Мне понравился тот чёрный тетерев, которого вчера доставили из леса.
Я ахнула и, повернувшись, посмотрела на Богиню леса. Предательница!
Но глаза Теллерво округлились, словно она была удивлена тому, что он сказал, и когда она на секунду взглянула на меня, я увидела в её глазах смущение.
Она откашлялась.
— Я так и сделаю, — сказала она Мору, после чего развернулась, постаравшись не смотреть на меня, и зашагала обратно в лес.
Я не знала, привела ли она меня сюда специально, или Мор просто играл со мной, но теперь я уже не могла на неё рассчитывать.
Я была сама по себе.
Я ещё крепче сжала меч.
И Мор это заметил. Я даже не могла видеть его глаза, но понимала, что он видел всё, что я делаю. Интересно, мог ли он, как и Расмус, читать мои мысли?
В надежде, что это было так, я мысленно произнесла: "Пошёл на хер, долбаный ты хрен".
Мор не выказал никакой реакции, а только сел поудобнее на своем единороге.
— Ты знаешь, кто я? — спросил он меня, его голос был бархатистым и одновременно зловещим.
Я промолчала. Меч начал пульсировать у меня в ладони, словно пытался передать мне свою энергию, или это я пыталась передать ему свою. Я была уже согласна на всё.
— А вот я знаю, кто ты, Ханна Хейккинен, — продолжил он. — И я очень хорошо знаю твоего отца.
Я напряглась, и кровь похолодела у меня в жилах.
"Папа!"
— А-а, — сказал он, изучив мое лицо. — Я так и понял, что ты поэтому пришла. Твой друг Расмус мало что нам рассказал, даже во время пытки. Но я так и знал.
У меня скрутило живот, и я посмотрела на Расмуса. Он выглядел нормально, только был слегка пыльным, но в целом он выглядел так же, как и вчера. Может быть, это была психологическая пытка, или "Куб агонии" из "Дюны".
— И я могу понять, почему ты так рассержена, — добавил Мор. — Я бы тоже рассердился, если бы мой отец умирал и не сказал мне. Но опять же, мой отец — Бог, а вот твой… вовсе нет. И не такой уж он и шаман. Всего лишь жалкое подобие старого колдуна.
— Пошёл ты, — зарычала я, не в силах сдержаться.
Мор усмехнулся.
— Наконец-то она заговорила!
Он хлопнул в ладоши, и его металлические доспехи на руках зазвенели, из-за чего у меня свело зубы.
— Фея заговорила. Похоже, она нас ещё и слышит. Так позволь мне кое-что тебе объяснить, смертная, пока ты меня слушаешь. Я тоже рассержен. Вероятно, так же сильно, как и ты. Видишь ли, до меня дошёл слух, который показался мне нелепым, что ты сбросила с лодки мою дорогую дочь, украла её меч, а затем убила им священного лебедя Туонелы. Сначала я посмеялся над этим, но теперь, когда я вижу меч Ловии у тебя в руке, я начинаю предполагать, что это может быть правдой.
Я сжала губы и не сказала ни слова, чтобы не дискредитировать себя.
Мор изучающе посмотрел на меня, и его глаза загорелись в тени капюшона.
— Думаешь, у тебя есть право хранить молчание? Разве ты не знаешь, что законы Наземного мира здесь не работают? Наши законы совершенно другие. Они заточены под меня. А то, чего я хочу, и что решаю, меняется день ото дня.
Он наклонил голову и посмотрел на Расмуса, и я увидела, как сверкнул лоб Мора в оранжевом тусклом свете. Он был тёмным, с металлическим отливом, словно турмалин или подобный ему отполированный чёрный камень. Чёрный череп.
Я ни секунды не думала. Я просто начала действовать. Словно моё тело раньше меня поняло, что надо делать.
Вероятно, Велламо была права, и моя сила только пробуждалась.
Я сжала меч и почувствовала, как через моё тело прошла энергия, и пока Мор был занят Расмусом, я побежала через пустыню в сторону Мора, занеся меч в воздух.
Я собиралась убить его.
Я пробежала около трёх метров, как вдруг Мор резко выставил руку вперёд и меч вылетел из моей хватки. Меч полетел в воздух, и через пару секунд его рукоять врезалась в ладонь Мора в железной перчатке, и он обхватил эфес пальцами.
С ужасом обнаружив, что моё оружие пропало, я остановилась, и пыль заклубилась вокруг меня.
— Ты знала, что я сам выковал этот меч? — сказал Мор, опустив взгляд на свою руку. — Один из моих талантов. Мои руки может быть и смертоносны, но я уверяю тебя, они очень умелые, когда это необходимо, — на последних словах его голос сделался более хриплым, и он протянул их так, что я не могла не подумать о том, что он как будто делал мне непристойное предложение.
— Но он не волшебный, — продолжил он, небрежно вставив меч в ножны у себя на бедре. — Всего лишь энергия магнитов и небольшой звёздный камень.
Мор посмотрел на парня справа.
— Что скажешь, Калма? Как будем загонять фею? Загоним её в степи, где её поймают лекио? Возьмём её силой? А может, помучаем ещё немного её парня, пока она нам не сдастся? Она похожа на человека, который может пойти на глупость вроде самопожертвования.
— Гонка — это всегда увлекательно, — сказал Калма благожелательным тоном.
— Я предпочитаю пытки, — высказался хриплым и визгливым голосом парень по другую руку от Мора, а когда он приподнял свою костлявую руку, я увидела свисающие с неё полоски кожи.
Я посмотрела на Расмуса. Я хотела его спасти, но пока не знала как. У меня не было меча, у меня не было ничего.
Но глаза Расмуса как будто горели огнём, который говорил мне о том, что он не сдался, и что он собирался бороться.
— Ханна, — сказал Расмус ровным голосом. — Помнишь, как я пообещал тебе рассказать, что я сделал с Эйро и Нурой в гостинице? А что если я тебе покажу?
