Но другая часть меня хотела подыграть им и посмотреть, как далеко всё это зайдёт. Не знаю почему, но эта часть победила.
— Поездка не займёт много времени, — сказала она, как будто мы спросили её об этом. — Плюс-минус несколько дней.
Хорошо, что она не увидела, как округлились мои глаза. Несколько дней?
Расмус откашлялся.
— Куда ты нас везёшь?
— В Город смерти, — сказала она невозмутимо. — Где вам предстоит провести вечность. Но вообще мой отец любит, когда люди пытаются заслужить своё место в городе. Так что я не могу обещать, что доставлю вас туда в целости и сохранности, хотя и сделаю для этого всё возможное. У нас тут настали беспокойные времена из-за небольшого восстания бродяг и разговоров о пробуждении Древних богов. Но вам не надо будет беспокоиться об этом, как только вы попадёте в Город. Вы станете неприкасаемыми.
Вот это речь! Я слегка толкнула Расмуса ногой, чтобы он расспросил её поподробнее.
— Город смерти… — осторожно спросил он.
— Да, — сказала она. — Вообще-то я там никогда не была. Туда могут заходить только мой отец и его правая рука. Даже мой долбаный братец может заходить туда, хотя он и бесполезен. Но мы квиты, так как они не знают, что я периодически выбираюсь в Наземный мир. Однажды я провела целое лето в Париже, а они даже не узнали об этом. Были зимы в Копенгагене. Осень в Нью-Йорке. Я просто обожаю ваш смертный мир, — она замолчала, и я почувствовала спиной энергию, исходившую от неё. — Эй. Девочка. Как там тебя зовут?
О, чёрт. Я повернула голову и посмотрела на неё через плечо.
— Эфемера.
— Классное имя, — сказала она. — Разве это не какая-то фигня для скрапбукинга
[8]?
Затем она отпустила весло и обхватила руками свой череп.
— Могу я у тебя кое-что спросить? Я тебя пугаю?
Я с трудом сглотнула.
— Да.
— Ты поэтому напугана?
Я напугана? Должно быть, так оно и было. Я кивнула.
— Хорошо. Я и должна пугать. Я должна напугать каждого, кого подвожу. Это нужно для того, чтобы умершие хорошо себя вели. Но если честно, если они плохо себя ведут, то это их проблемы. Я везу вас в вашу загробную жизнь, и, поверьте мне, вам не стоит этому сопротивляться.
Расмус откашлялся.
— А кто-то уже пытался?
— О, да, — сказала она и картинно вздохнула. — Но шаманы хуже всех. Они постоянно находят сюда дорогу через один из порталов, потом рыскают здесь в поисках магических растений или покупают заклинания у менее благородных богов, после чего отправляются обратно в Наземный мир. А бывает, что только что умерший человек решает, что он лучше будет бегать по Хийсинскому лесу, вместо того, чтобы проживать уготованную ему загробную жизнь, но лично я не хотела бы для себя такой судьбы. Поэтому я их обычно отпускаю.
— Обычно? — спросил Расмус.
— Зависит от настроения.
Я как будто услышала, как она улыбается под маской, и снова начала молиться, чтобы это на самом деле была маска, а не её настоящее лицо.
— Как бы то ни было, моё имя Ловиатар, но вы можете звать меня Ловия. О, посмотрите, я вижу берег.
Я снова перевела внимание на то, что нас окружало, и увидела белые холмы, торчащие из тумана, и водное пространство, сузившееся до размеров реки. Вода была чёрной, как чернила, и быстро текла вглубь материка. Холмы были голыми, за исключением нескольких низеньких кустиков, разбросанных тут и там, на ветках которых виднелись ярко-красные ягоды, похожие на капли крови.
— Вы меня, конечно, извините, но мне нравится представлять, что я сафари-гид, — сказала Ловия, откашлявшись. — Справа вы можете видеть поспевшие ледяные ягоды, которые уже можно собирать. Эти кроваво-красные ягоды можно обнаружить по всей Туонеле, но больше всего их встречается в Мёрзлом тлене, так как белый северный олень и ледяной олень уже догадались, что они ядовиты.
Её странные речи напомнили мне кое о чём. Ледяные ягоды напомнили мне о ледяных цветах в моём чае. А белый северный олень — о рисунке моего отца. Ведь он нарисовал водопад, который в итоге оказался реальным. Что если белый северный олень тоже существовал?
— О, а нам повезло, — сказала Ловия у нас за спинами. — Слева от вас песец.
Я посмотрела влево и увидела небольшую белую лису, которая сидела на заледеневшем берегу реки и смотрела за тем, как мы проплываем мимо, обернув вокруг себя пушистый хвост. Поначалу она показалась мне милой… пока я не присмотрелась. Её глаза были абсолютно чёрными, белков совсем не было видно, и когда она взмахнула хвостом, вместо пушистых лап я увидела кости. И только тогда я поняла, что у неё вообще не было глаз, и я смотрела в её пустые глазницы.
О, чёрт.
Я резко вздохнула от ужаса, не в силах сдержать эмоции, и потянулась к Расмусу.
— Знаю, она очень миленькая, — сказала Ловия. — Когда-то я всем им давала имена, но я вечно их забываю. Кажется, эту зовут Глазница.
Расмус сжал мою руку, пытаясь подбодрить меня, но мне уже стало казаться, что этот изощрённый косплей начал превращаться в нездоровую наркоманскую галлюцинацию. Ведь не могло же это происходить на самом деле?
"Это всё не по-настоящему, — сказала я сама себе, закрыв глаза. — Это всё не по-настоящему. Этому всему может быть миллион объяснений, но ты не можешь на самом деле находиться в Стране мёртвых".
Но вскоре мысленное повторение этой фразы перестало работать, и реальность начала постепенно ослаблять свою хватку.
О Боже, мне бы сейчас не помешало успокоительное.
— О, а вот и стадо оленей, которое я искала, — продолжила болтать Ловия. — Та, что спереди, это Селес. Вы можете даже покататься на ней, если она будет в благодушном настроении.
Я с неохотой открыла глаза и увидела стадо белых оленей, которые стояли рядом с цветами золотисто-розового цвета, с которых они осторожно срывали лепестки и жевали. Один из них, тот, о котором говорила Ловия, выглядел величественно. У оленихи были бледно-голубые глаза и густая белая шерсть. Рога напоминали переплетённые ветви, словно у неё на голове росло дерево. Другие же олени были похожи на тех, что нарисовал мой отец у себя в альбоме — полускелеты с молочно-белыми глазами. Сквозь ребра одного из них даже можно было видеть снег на другой стороне.
О Боже. Хорошо. Хорошо. Вот это уже точно была наркоманская галлюцинация.
А цветы, которые ели олени, выглядели точно так же, как те ледяные цветы в моём чае.
