Мерещилась ли фон дер Гольцу и Бишофу политика «J’y suis, j’y reste» в связи с торгами в Версале или не менее заманчивая задача прорваться совместно с русскими через Эстонию к Петрограду, свергнуть большевиков, установить таким образом новую непосредственную границу между Германией и Россией и потом выждать благоприятного момента для гогенцоллерновской реставрации в Берлине, чему, несомненно, помогла бы благодарная фон дер Гольцу реакционная Россия, освободившаяся от большевиков, – мерещилась ли сотруднику Гинденбурга эта последняя задача или обе вместе взятые, трудно было установить в те дни: карты донельзя были перепутаны опытными руками. Факт, однако, был налицо, что фон дер Гольц пользуется земельной тяжбой, чтобы сидеть в Латвии и ссориться с рижским правительством.
К этой-то «политике» присоединился всецело и русский корпус имени Келлера, находившийся, как мы отметили, на полном иждивении у германской военно-реакционной клики. И если бы Северо-Западное правительство вздумало тогда изменить это положение вещей да послало бы кого-нибудь из своих членов в Митаву для переговоров с «келлеровцами» – финал получился бы сенсационно-кинематографический: делегаты Северо-Западного правительства были бы взяты как заложники…
Остановились поэтому на Юдениче, «Главнокомандующем», назначенном на этот пост не «кем-нибудь», а Верховным правителем Колчаком, которого-де «келлеровцы» должны же слушаться. Предстояло же только убедить последних в необходимости их немедленного переезда на Петроградский фронт при содействии союзников, предлагавших для этого и тоннаж, и другие технические средства.
И Юденич поехал – в сопровождении большого штаба, сопутствуемый представителями союзных военных миссий, словом, как полагается главнокомандующему.
Я полагаю, что он был далек тогда от двусмысленной политики: во-первых, его политическое недомыслие, о котором мы уже говорили, сразу бы его погубило; во-вторых, ему просто выгоднее было получить в свои руки такой прекрасно вооруженный и дисциплинированный корпус, как «келлеровцы-бермонтовцы», чем связываться с фон дер Гольцом, да еще на виду у союзных военных миссий.
Я верю поэтому, что, будучи в Риге, Юденич действительно, как он сам потом рассказывал, «неоднократно приказывал, увещевал и угрожал». Вот, впрочем, один из его приказов, «бермонтовцам», изданный при посещении Риги:
«Приказ Корпусу имени графа Келлера.
№ 21. 27 сентября 1919 года. Город Рига
Северо-Западная армия четыре месяца дерется с большевиками в неравном бою; дралась голая, голодная, без денег, плохо вооруженная и часто без патронов; жила тем, что отбивала у красных. Теперь эта доблестная армия получила все: вооружение, снаряжение, обмундирование и деньги.
Вы тоже были в бедственных и тяжелых положениях. Но эти четыре месяца вы не были в сплошных боях. Вы одеты, обуты, исправно получали жалованье, имели продовольствие и вооружены.
Северо-Западная армия вас ждет к себе, ждет с нетерпением. Она верит, что вы придете, что вы ей поможете, что вы нанесете тот жестокий удар, который сокрушит большевиков под Петроградом.
Вы вместе с Северо-Западной армией возьмете Петроград, откуда соединенными усилиями пойдете для дальнейшего освобождения Родины.
Родина давно ждет Вас; она исстрадалась, последние силы ее на исходе. Спешите, ибо «промедление времени смерти невозвратной подобно».
Приказываю: Сейчас же всем русским офицерам и солдатам Корпуса выступить в Нарву под командой Командующего Корпусом полковника Вермонта и оправдать надежды Северо-Западной армии и надежды нашей исстрадавшейся Родины.
Главнокомандующий войсками Северо-Западного фронта Генерал от инфантерии Юденич»
* * *
С латвийским правительством Юденич не вел никаких переговоров, ибо его миссия заключалась только в том, чтобы заставить «бермонтовский» корпус отплыть на английских судах в Нарву. Что эта его миссия не увенчалась успехом – уже показали события ближайших двух недель.
Здесь мы подходим вплотную к сенсационно-авантюристическому удару «бермонтовцев» на Ригу от 9 октября 1919 года, к событию, оказавшему по своим военным и общеполитическим последствиям самое роковое влияние на развитие юденической операции против Петрограда и предопределившему, наряду с другими причинами, крах Северо-Западной армии.
Для «бермонтовцев», находившихся, как мы уже раньше отметили, в тесной и постоянной связи с «ливенской дивизией», не составляло, конечно, тайны, что Северо-Западная армия начнет операцию против Петрограда не позднее 15 октября. Приготовления к открытию наступления шли самым ускоренным темпом. Было ясно, что если октябрь будет упущен, то поход против Петрограда придется отложить до весны, ибо армия не приспособлена к зимней кампании. До весны же она развалится – тем более что эстонцы тем временем заключат мир с Москвой.
Это было понятно всем и каждому, начиная с Юденича и членов Северо-Западного правительства и кончая последним солдатом. И вот 9 октября, когда наступление против Петрограда фактически уже началось под видом диверсии одного корпуса на Псков, рассчитанной на отвлечение большевистских сил от Петрограда, в этот день в Ревеле с шумом разрывается «бомба». Оказывается, что накануне знаменитый Вермонт из Митавы, где находилась главная его квартира, вместе с штабом фон дер Гольца послал латвийскому правительству в Риге ультиматум следующего содержания:
«Находя, что наступило время двинуться на большевистский фронт, прошу создать такие условия, которые дали бы мне возможность беспрепятственно двинуть мои войска для борьбы с русскими красными бандами, находящимися на территории Латвии и угрожающими соседним культурным народам разрушением.
О тех мерах, которые будут приняты латвийским правительством, во главе которого вы стоите, для обеспечения мне свободы передвижения прошу меня уведомить безотлагательно.
Полковник Авалов-Бермонт».
Выяснилось далее, что, не выждав ответа латвийского правительства, Вермонт уже двинул свои войска вместе с частями германской «железной дивизии» из Митавы по направленно к Риге. Головные его отряды уже подошли к городу, появились аэропланы, сбрасывающие бомбы на беззащитные пригороды, пехота цепями наступает по всему фронту реки Аа, пуская в ход газовые бомбы…
Вслед за этими известиями поступили новые, еще более удручающие для эстонских общественных настроений: латвийское правительство покинуло Ригу и переехало в Венден ввиду того, что занятие столицы «бермонтовцами» и немцами может последовать каждую минуту; латвийцы просят военной помощи у эстонского правительства.
Вмиг в Ревеле в эстонских народных массах, в Учредительном собрании и в правительственных кругах относительно благожелательное отношение к русским, к задачам Северо-Западной армии круто изменилось к худшему. Стало преобладать подозрение, что движение бермонтовского корпуса с помощью немцев на Ригу производится если не по определенному плану, разработанному между Юденичем и Вермонтом, то, во всяком случае, с молчаливого согласия главнокомандующего Северо-Западным фронтом и к вящему удовольствию русской реакционной клики. Вермонт, взяв Ригу, двинется, несомненно, на Ревель, а не, как он уверяет, на восток от Двины. Тогда и независимость Эстонии кончена, ибо кто в этой обстановке воспрепятствует реакционно-империалистическим элементам из армии Юденича с востока протянуть руку Вермонту и воссоединиться с ними якобы для совместного похода на Петроград, а в действительности для овладения Балтикой?..
