В общем и целом, эстонские власти в те дни относились благожелательно к задачам Северо-Западной армии и правительства, охотно давали железнодорожный подвижной состав, локомотивы и платформы, а также уголь и дрова. Однако лишнего рвения в этой области не наблюдалось.
Напротив, каждый раз при поступлении какого-нибудь транспорта эстонцы умудрялись путем настойчивых требований у англичан урвать какую-нибудь часть груза исключительно для надобностей эстонской армии. Так было с обмундированием, танками и особенно с артиллерией, что впоследствии, в момент наступления, конечно, не замедлило сказаться на боеспособности Северо-Западной армии.
Нельзя обойти молчанием также и то, что английская военная миссия по указанию из Лондона или по собственному почину (я полагаю, что по первой причине) охотно шла навстречу требованиям эстонцев в вопросах снабжения. Скажу больше: предпочтение оказывалось подчеркнуто-демонстративно эстонцам, в отношении же русских преобладал высокомерный тон и пренебрежительность, что зачастую, конечно, давало повод к более или менее серьезным оскорбительным для русского национального самолюбия столкновениям с англичанами. В результате у эстонцев стало складываться впечатление, что они – «любимцы» Лондона, а русские – пасынки. От этого первоначальное благожелательное отношение эстонцев к местной русской практической работе постепенно стало сменяться, как сказывал мне тогдашний эстонский министр иностранных дел Поска, «холодной сдержанностью». Был даже момент, когда в эстонском Учредительном собрании поднялся вопрос, уместно ли пребывание двух правительств в Ревеле, эстонского и «чужого» – русского, Северо-Западного. Некоторые фракции напирали на правительство в том смысле, чтобы Северо-Западному правительству было предложено переселиться куда-нибудь поближе к фронту….
Помню, я выступил тогда на столбцах «Свободы России» с целым рядом статей по этому вопросу и позволил себе напомнить рьяным шовинистам из Учредительного собрания, что гостеприимство «чужому» правительству имеет массу прецедентов в истории международных отношений последних кошмарных лет: бельгийское правительство целых четыре года сидело в Гавре, сербское – на острове Корфу, принадлежащем Греции. Точно так же и Северо-Западное правительство будет сидеть в Ревеле ни минуты дольше того, чем это необходимо будет для завершения стоящей перед ним задачи.
Статьи эти были цитированы с трибуны Учредительного собрания и произвели «впечатление»; шовинисты явно устыдились. Однако и после разговоры на эту тему не прекращались; понадобилось даже образование особой смешанной комиссии в составе трех министров от каждого правительства для «рассмотрения ряда технических вопросов дня, вытекающих из пребывания Северо-Западного правительства на эстонской территории», причем предполагалось, что в Ревеле останутся только русские министры с техническими портфелями, занятые вопросом снабжения и внешних сношений, ибо Ревель – единственный пункт общения Северо-Западной армии и правительства с внешним миром…
Но вы спросите: как все это с такой скоростью могло случиться, раз в основу образования Северо-Западного правительства было положено определенное соглашение с эстонцами по вопросу о военной поддержке с предварительным признанием эстонской независимости с русской стороны?
В том-то и дело, что так называемая военная конвенция, о которой мы раньше уже говорили, так и осталась неподписанной. Это – одно из роковых упущений Северо-Западного правительства, подорвавшее в корне всю его последующую деятельность.
* * *
Читатель помнит, что на другой день после августовского «coup d’Etat» с упразднением бывшего Политического совещания эстонские министры, явившиеся вслед за членами Северо-Западного правительства к английскому генералу Маршу для заключения военной конвенции, уклонились от подписания этого документа под предлогом, что вопрос должен быть обсужден предварительно эстонским Государственным советом утром следующего дня. Но ни на другой день, ни в последующие дни вопрос не получил окончательного разрешения под различными предлогами. Было ясно, что эстонцы занялись саботированием вопроса – тем более что «компенсация» военной конвенции, т. е. декларация Северо-Западного правительства о признании абсолютной независимости Эстонии с обращением к союзникам сделать то же самое, уже находилась в руках эстонского правительства.
Что же касается англичан, крестных отцов Северо-Западного правительства и авторов плана военной конвенции на почве предварительного признания эстонской независимости, то по тем же причинам, по которым они, как мы уже видели, в вопросах снабжения оказывали предпочтение эстонцам и в другом отношении всячески их обласкивали, по тем же причинам «высокой» политики Лондона ревельские англичане не нажимали на эстонцев также в вопросе о подписании конвенции: это стало вдруг «вмешательством» во внутренние дела молодой республики, на которое «демократическая» Англия не может идти…
На простом языке это означало, что «курс» лондонской политики в отношении балтийских государств, в частности Эстонии, уже более или менее определился: он взят, во всяком случае, на ослабление и расчленение России путем поощрения, а затем и признания независимости этих стран, которые таким образом благодаря английской «бескорыстной» материальной и моральной поддержке постепенно будут втянуты в английскую сферу влияния и, быть может, даже отплатят уступкой каких-нибудь морских баз в Финском и Рижском заливах или экономическими привилегиями. В частности, в отношение Эстонии это могло выразиться в уступке англичанам на правах долгосрочной «аренды» такого важного военно-морского пункта, как остров Эзель, расположенный почти у входа из Балтийского моря в Финский залив и который в руках англичан имел бы значение Гибралтара против России. Возможность такой комбинации, по крайней мере, явно проглядывала, конечно, не в осторожных речах английских министров, издревле привыкших драпировать свои захватные империалистические замыслы в тогу высшего благородства, а в болтливых заявлениях неопытных в дипломатическом искусстве эстонских министров, в частности в декларациях и интервью министра иностранных дел, ныне покойного Ив. Ив. Поска, известного многим русским по своей долголетней практике на берегах Невы в качестве присяжного поверенного Петроградского округа.
Опять же вопрос: но ведь Англия помогала и Колчаку, и Деникину, которые стояли за единую и неделимую Россию, она же главным образом и помогала Юденичу, который, если бы он только вступил в Петроград, отделался бы и от Северо-Западного правительства, признавшего независимость Эстонии, и англичанам показал бы «кузькину мать» за поощрение дела отделения балтийских народов от России.
На это имеется один ответ: Ллойд Джордж применял в этом отношении бисмарковскую политику «zwei Eisen im Feuer» («несколько шансов на успех»), причем одно из них им было заготовлено на тот случай, если Юденич все-таки возьмет Петроград и нанесет большевикам такой чувствительный удар, от которого они не оправятся и под Москвой, куда Деникин уже направлял в ту пору свои усилия после взятия Курска и Орла. А в этом случае, если Англия оказалась бы спасительницей России, к кому, если не к ней, шла бы благодарность белой России? А русский народ при свойственной ему «шири» умеет быть благодарным, русская демократия у Меттерниха не училась…
