– Мне очень жаль. Неужели я допустила оплошность, что принесла ее? Может стоило подождать, пока университет не откроется?
– Нет, конечно нет, – ответил Йозеф, пересиливая себя. – Это очень любезно с вашей стороны, – он старался взять себя в руки.
Она дрожащей ладонью пригладила волосы, они стояли рядом друг с другом. В воздухе будто ощущалось статическое электричество, и он не знал, что нужно сделать или сказать.
Часы внизу пробили час дня, и, прежде, чем снова опустить взгляд в пол, они оба посмотрели на изящные стрелки.
– Может чашечку кофе? – наконец спросил он.
– Ой, нет, я не могу задерживаться, – промямлила она. – Я просто… э-э-э… принесла книгу и все. Я просто выполняю свои обязанности… ну, вы понимаете.
Открыв дверь, она вышла. Затем резко остановилась и замерла на верхней ступеньке. Она повернулась к нему, расправила плечи, и глубоко вздохнула:
– А еще я принесла вам это, – объявила она, сунув ему в руки еще один подарок. – Это рождественский банкетстааф. Конечно, это не совсем оригинальный рецепт, вы же знаете, как с этим в наши дни трудно, но у моей подруги была посылка из Красного Креста, и в ней был яичный порошок, и мука, и у меня было немного миндальной пасты и еще… – она остановилась, чтобы перевести дыхание, и тихо добавила: – Я подумала, возможно вам понравится. Счастливого Рождества…профессор.
Йозеф уставился на завернутый в корзинке подарок. Изумленный, он обнаружил, что заикается:
– Гм, спасибо, мефрау Пендер. Я хотел сказать, Ханна. Это очень… э-э… любезно с вашей стороны. Что вы пришли ко мне домой, из своего дома, и приготовили это, и принесли мне это и подумали обо мне… – он несет ерунду, подумал он про себя. Почему он болтает как идиот?
Ханна пришла на помощь:
– Ну что ж, я, пожалуй, пойду. У меня еще впереди много дел, – она спустилась еще на одну ступеньку и снова обернулась.
– И еще кое-что, – покраснела она. – Я понимаю, что спрашиваю в последний момент, но не хотите ли вы прийти ко нам домой на Рождество? Нас будет только трое. Ничего особенного, обычные посиделки, но в такие времена… ну, нам всем нужна компания. Я подумала, что вам будет интересно отпраздновать Рождество вместе с нами, и мы будем очень вам рады.
Йозеф словно язык проглотил, ее приглашение застало врасплох, и он не знал, что ответить. Что, если Майкл вернется и ему потребуется помощь? И так ли уж он хочет провести этот день с мефрау Пендер и ее мужем? Несомненно, они счастливы в браке. Жестокая мысль промелькнула в его голове: вот почему она пришла, это приглашение появилось только оттого, что Ханне стало его жаль, и это задело его сильнее, как если бы она отвергла его. Без Майкла он почувствовал себя уязвимее, более одиноким, чем когда-либо. Вот уже много лет здесь кто-то был. Кто-то, о ком можно заботится, и он к этому привык.
Йозеф посмотрел в ее ждущие глаза и резко вздохнул:
– Спасибо, но я не могу.
Ее приятное лицо вытянулось от разочарования. Он тут же пожалел, но прежде, чем успел добавить еще что-то к своим извинениями, она зашагала по дорожке, махая ему рукой, крикнув вдогонку, казалось, с напускной оживленностью:
– Ничего страшного. Я просто решила спросить на всякий случай, – а потом выкрикнула: – Счастливого Рождества!
– Спасибо за подарок! – крикнул Йозеф эху ее шагов, раздававшихся по улице.
Вернувшись на кухню, он открыл корзинку и с радостью увидел ароматную выпечку. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз его так угощали. Он положил печенье в кладовку, развязал бечевку другого пакета и развернул книгу стихов. Усевшись за стол, он листал страницы и читал стихи. Читая, он сражался с лицом Ханны, вставшим у него перед глазами, смотрящей на него добрыми, заботливыми глазами, и ее женственной фигурой, плавно удалявшейся от его дома. И с этим удивительным теплом, которое он ощущал просто находясь рядом с ней.
Глава 30
На Рождество Йозеф снова сидел на кухне в одиночестве. Фотография Сары, которую он вынул из запертого сундука, теперь занимала почетное место на столе. Он положил рядом стихотворение, написанное Майклом для него и тихо заговорил с фотографией, эта привычка у него появилась после ухода юноши.
– Наступило Рождество, Сара, и я знаю, ты любила это время года. К сожалению, как ты видишь, у меня нет твоих способностей к украшательству, – улыбнувшись, он обвел рукой стерильную комнату. – Майкл написал для мене стихотворение. Помнишь, я рассказывал тебе о нем? Молодой человек, о котором я заботился. Он написал мне на Рождество стихотворение. Представляешь? Была бы ты рядом, то от души посмеялась бы. Помнишь, как сильно я ненавидел поэзию? И, скажем так, теперь стихи меня окружают меня повсюду. Я начинаю думать, что, возможно, это весточка от тебя, ты всегда отличалась особенным чувством юмора. Ты все еще надеешься, что, может быть, я когда-нибудь, полюблю ее, как ты всегда говорила.
Дантес вскочил к нему на колени, и Йозеф прочел вслух Саре и коту любимый отрывок из стихотворения Майкла, остановившись на своей любимой части:
«…Твоя тихая сила – напоминание о том, что ветер обретает свой голос не в покое, а в реве бушующего моря».
– Представь себе, Сара. Видеть меня таким же смелым. Ты всегда была смелой в моих глазах. Но сейчас у меня получилось стать смелым для другого человека.
Глава 31
Сразу после Рождества, когда Ингрид сидела за письменным столом и собиралась домой, к ней подошла Ви. Ингрид было особенно грустно в тот вечер: она собиралась отпраздновать Рождество и устроить поразительный прием в квартире Генриха, но его пришлось отменить в последний момент из-за его работы, и в итоге она провела Рождество в одиночестве.
Ви присела на краешек стола Ингрид, обворожительно улыбаясь:
– Куда ты собираешься?
– Домой, – сухо ответила Ингрид.
– Звучит неплохо. Генрих собирается? – Ви игриво закинула ногу на ногу.
Ингрид покачала головой:
– Сейчас он каждый вечер возвращается домой поздно.
Ви спрыгнула со стола, взяла Ингрид за плечи и покрутила ее на кресле, развернув к себе лицом.
– Тогда почему бы тебе не пойти со мной? – озорно предложила она. – Давай сходим куда-нибудь и повеселимся.
Ингрид взглянула на дверь кабинета Генриха, теперь та была постоянно заперта. Она понимала, что если побеспокоит его, то он разозлиться на ее, как это часто бывало в последнее время.
– Давай, – соблазняла ее Ви. – Мы просто выйдем и выпьем по стаканчику. Он даже не узнает, что ты выходила. И ты можешь ускользнуть домой и позже побыть идеальной невестой.
Ингрид улыбнулась. Ви была совершенно неисправима. Какая-то ее часть желала чего-то другого. Она даже не могла вспомнить, когда выходила в город в последний раз.
