Когда Делайн впервые пришла к нему и сказала, что Чарльз и есть Убийца с двадцать вторым калибром, Гарри ей сперва не поверил. Однако, в отличие от шефа Уэса Андерсона и лейтенанта Пола Шорта, он не считал Делайн дурой. Она была очень хваткой и смекалистой женщиной.
– Зная Делайн, могу с уверенностью сказать, что она не просто ни в чем не повинная свидетельница. Делайн Левингдон из тех, кого надо воспринимать всерьез.
* * *
Повесив трубку и убедившись, что диктофон, подключенный к телефону, работал исправно, я какое-то время оторопело сидел на стуле. Ни Стекман, ни кто-либо другой, причастный к аресту, не мог и предположить, что накануне жена Гэри Левингдона позвонила адвокату и согласовала с ним план поимки Убийц с двадцать вторым калибром. Арест вовсе не был чистой случайностью, как говорили Чемп и Стекман. Гэри нарочно расплатился карточкой Энника, потому что так велел ему адвокат жены.
Удачный телефонный звонок поставил на место недостающий кусочек мозаики. Вот бы мне повезло так и с Клаудией!..
3
Когда я десятого декабря тысяча девятьсот восемьдесят третьего года позвонил Рассу Миллиону в техасский Остин, чтобы обсудить с ним его участие в расследовании «Плейбоя», разговор, в частности, зашел про Дено Политиса.
– Знаете, парнем он был довольно-таки рисковым, – сказал Миллион. – Все это понимали. Даже полицейские мне говорили: «Ты с ним поаккуратнее».
– Вы с ним встречались?
– Дай свел нас через какого-то типа. Мы договорились встретиться в четыре. А чуть позже он позвонил: «Я в четыре не могу. Давайте ближе к семи». Я ответил: «Ладно, перезвоните мне, я буду у Дая». И вот он звонит в семь и предлагает встретиться в каком-то трущобном баре около полуночи.
Миллион хмыкнул.
– Надо было ответить, наверное: «Слушай, кому из нас двоих эта встреча нужнее?» Но я просто сказал: «Если хочешь, мы встретимся в «Макдоналдсе» в десять утра. В трущобы – на твою территорию – посреди ночи я не поеду».
– Что было дальше?
– Мы так и не встретились.
– Он не приехал?
– Нет.
* * *
Когда Дено Политис позвонил мне в начале января, спустя четыре месяца после нашего случайного знакомства, я, мягко говоря, был обескуражен.
– Все еще хотите со мной поговорить? – спросил тот.
Я ответил согласием.
– Тогда давайте встретимся, – предложил он. – Хотя ничего не обещаю.
Вспомнив предостережение Расса Миллиона, я твердо решил, что ночью в захолустный бар не поеду.
– Откуда вы звоните? – спросил я.
– Из главного филиала городской библиотеки Колумбуса.
Видимо, он все-таки решил меня проверить, как и обещал.
– Отличное место для интервью, – сказал я.
Правда, сам я никогда не был в городской библиотеке, поэтому Дено пришлось объяснять мне дорогу. Мы условились встретиться там в следующий четверг, в шесть часов вечера.
– В вестибюле есть скамейки. Буду ждать вас там.
Он повесил трубку, а я остался сидеть на стуле, попытался представить, как это вообще – брать интервью у Дено Политиса в публичной библиотеке. Хотя, если ему там не понравится, он вполне может предложить перенести наше общение куда-нибудь в другое место… «Нет, что за глупости, – подумал я. – Уж если такой умудренный опытом сыщик, как Расс Миллион, не захотел встречаться с Дено на его территории, мне-то и подавно стоит выбросить это из головы».
Я позвонил в библиотеку Колумбуса, сообщил, что работаю над книгой, и спросил, нет ли у них отдельного помещения, где можно взять у человека интервью.
– Есть, – ответили мне и предложили зарезервировать конференц-зал.
Морозным утром двенадцатого января тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года я приехал в Колумбус загодя, чтобы разведать обстановку и заодно удобнее припарковать машину. Я осмотрелся в выделенном мне помещении, уточнил, что библиотека закрывается в десять, и попросил охранника заглянуть к нам незадолго до закрытия. К шести часам вечера я спустился в вестибюль, уговаривая себя не расстраиваться, если Дено вдруг не придет.
Однако он меня удивил: явился в срок, в хорошем костюме и длинном кожаном плаще. Когда я пригласил его к лифту, поднявшему нас в отдельный конференц-зал, он скептически хмыкнул:
– А вы неплохо ориентируетесь для человека, который никогда здесь не бывал.
У меня вспотели руки.
Почти полчаса Дено не давал мне включить диктофон. Нервный и подозрительный, он выдвигал то одно требование, то другое, стоило только протянуть руку к кнопке. Во-первых, он строго-настрого запретил называть в книге его девушку по имени. Я согласился, и мы сошлись на псевдониме Элси Мэй Бенсон.
Второе условие заключалось в том, чтобы включить в книгу его историю целиком – без купюр и помарок. Я заявил, что это невозможно, поскольку при работе над текстом какие-то фрагменты неизбежно приходится выбрасывать.
Дено сообщил, что рассказал о нашей встрече приятелю, и, прежде чем говорить под запись, должен с ним посоветоваться.
Пока мы ждали приятеля, Политис спросил, о чем именно будет идти разговор. Я сказал, что кое-какие подробности из показаний Клаудии подтвердились рассказом Мэри Слэтцер и признаниями Гэри Левингдона. Хотелось бы уточнить, все ли было так на самом деле.
– Например?
– Например, Клаудия сказала Чемпу, что незадолго до убийства вы с Бобби ходили осматривать дом Маккана, потому что собирались его ограбить.
– Верно, – кивнул Дено. – Так и было.
– А Мэри Слэтцер рассказывала, что за неделю до убийства Микки кто-то разбил окно в подвале. Поэтому Микки его заколотил. Левингдоны, по их словам, не смогли попасть в дом, как планировали, через подвал, вот им и пришлось взламывать заднюю дверь.
– И? – буркнул Политис.
– Вы говорите, что ходили с Бобби туда на разведку. Это вы разбили окно?
– Да. Мы хотели ограбить дом.
Пальцы так и тянулись к кнопке диктофона. Я сомневался, что Политис повторит свое признание под запись. Хотя главное сейчас – его разговорить.
– Расскажите подробнее, – попросил я.
– Рассказать? Знаете, что я вам расскажу? Да ни хрена! На кой черт мне вообще с вами разговаривать?!
– Что?
– Вся эта хрень про то, что мы с Бобби шлялись возле дома Маккана… Я сказал это лишь затем, чтобы посмотреть, что вы сделаете. И вы доказали, что я прав. Вы видите во мне обычного преступника!
Я опешил. Выходит, Дено искусно загнал меня в ловушку. Пришлось извиняться. Оправдываться. Краснеть. Взывать к рассудку. Не помню всего, что я тогда наговорил, но сердить Дено мне очень не хотелось – и тем более его упускать.
