– Что заставило его об этом задуматься? – уточнил я.
Мэри объяснила, что за пару недель до убийства они с Микки подъехали к дому и увидели на заднем крыльце двоих мужчин, которые поспешили скрыться. С того дня Микки стал заметно дерганым и повсюду брал с собой пистолет тридцать восьмого калибра.
Отец снова ее перебил, спросив, ходила ли Мэри ужинать с Микки в тот роковой вечер. Она ответила, что да, они съездили в «Уайт касл» за гамбургерами. Слэтцер уточнил, сколько у Микки в тот день было при себе денег.
– Тысяч двадцать или тридцать. Может, больше.
В тот вечер Мэри не снимала выручку с кассы, но приходил один парень отдать старый долг в шесть тысяч, и Микки, как водится, пересчитал деньги прямо в баре.
Я спросил Мэри, какова была ее реакция на новости про убийство. Та сообщила, что чуть не лишилась чувств. Она еще лежала в постели дома, как вдруг позвонила подруга и все рассказала. Взяв себя в руки, Мэри сама связалась с офисом шерифа, понимая, что ее и без того потащат на допрос.
– Они почти сразу за мной приехали, – добавила Мэри. – В понедельник вечером.
Я растерянно – такого никак не могло быть! – достал календарь.
– Давайте-ка уточним дату…
– Нет, лучше продолжим разговор о деньгах, – перебил отец.
Мэри гневно вскинула голову.
– Да что такое, папа! Кто, в конце концов, тут пишет книгу?
Слэтцер с хмыканьем кивнул на меня.
– Он в курсе, что я участвовал в расследовании.
– И какое это имеет отношение к делу? – огрызнулась Мэри.
Меньше всего мне хотелось устраивать ссору.
– Ваш отец просто помогает, чтобы я не упустил что-то важное. Я вовсе не допрашиваю вас, просто…
– А такое чувство, будто я на суде!
– Со мной иначе и не бывает, – фыркнул Слэтцер.
Чтобы разрядить обстановку, я указал на календарь.
– Итак, тела обнаружили в понедельник, тринадцатого февраля. У вас есть алиби на время убийства?
– Да, есть. – Мэри с усмешкой махнула рукой в сторону Слэтцера. – Я была с отцом.
Роберт Слэтцер подтвердил, что последние три дня накануне убийства он забирал свою дочь после работы. У человека, который обычно ее подвозил, произошли какие-то неполадки с машиной, а погода стояла премерзкая.
– И да, в тот понедельник у меня был выходной, – сказала Мэри. – А шерифу я позвонила на следующий день, во вторник. Они забрали меня прямо из дома, я тогда жила с братом. Отвезли в участок и принялись допрашивать, не я ли это сделала. А если не я, то не известно ли мне, кто… Припомнили все мои старые грехи: налоги, проституцию… Хотели знать, не был ли Микки педиком… Нет, не был!
Боб Слэтцер подался вперед и обвиняющим жестом ткнул дочь в грудь.
– Никто не знал, почему ты ушла от Микки. А почему ты ушла? Почему съехала?
Она поежилась.
– Почему я съехала?..
– В чем причина? – не унимался Слэтцер. – Он тебя выгнал? Или ты сама так решила?
– Сама.
– Так с чего бы?!
Под натиском вопросов Мэри заметно разволновалась.
– Потому что… я… я тогда стала встречаться с другим мужчиной.
– А Микки знал?
– Знал.
– И его это не злило? – спросил отец.
– Разумеется, нет.
– И сам он встречался с другой женщиной?
– На тот момент да.
– С кем же?
– Э-э… Она называла себя Саншайн. Из Кентукки откуда-то. Она жила с Микки месяцев шесть, наверное. Залетела от него и сделала аборт. Микки ужасно огорчился, поэтому она ушла. Тогда к нему вернулась я.
– Ты эту Саншайн терпеть не могла, – напомнил отец.
– Ничего подобного.
– Тебе вообще не нравилась ни одна из его девок.
– Не нравились, врать не буду. И Кристин мне не нравилась, но смерти я ей не желала!
– А что насчет той истории, которую я тебе рассказывал…
– Ты мне столько историй, папочка, рассказывал!
– Ну, ту самую. Все вокруг только и твердили: «Мэри о многом молчит». Может, есть еще что-то, о чем ты не говоришь?
– Нет. – Она ощерилась, и впрямь как обвиняемая на допросе. – Я больше ничего не знаю. А что я должна знать?
– Люди разное говорят. Вот и я решил на всякий случай спросить.
Она смягчилась.
– Я рассказала все, что знаю.
– Те детективы из Колумбуса, люди, с которыми я служил в разведке, тебя ведь предупреждали: «Мэри, если будешь молчать, отправишься в тюрьму»?
– Да, предупреждали. Еще все время твердили про тот краденый телевизор в баре.
– Вы о чем вообще? – растерялся я.
Мэри повернулась ко мне и примирительно вскинула руки.
– В полиции сказали, что если я буду молчать, меня отправят за решетку.
– За что? – опешил я.
Она рассмеялась.
– Понятия не имею. Спросите моего отца. Это он их подговорил.
– Мы просто хотели собрать полную картину происходящего, – принялся оправдываться Слэтцер. – Речь шла о расследовании убийства!
– Простите, Боб, я хочу услышать только мнение Мэри. Как думаете, Мэри, что послужило поводом для убийства Микки?
Она с облегчением перевела дух, надеясь, что отец наконец уймется и допрос подойдет к концу.
– Деньги, – коротко ответила девушка.
– Думаете, это было ограбление? Наверняка вы читали в газетах и про другие теории: заказное убийство, месть конкурентов, любовный треугольник…
Мэри решительно замотала головой.
– У Микки была дурная привычка бахвалиться своими деньгами. И что еще хуже, рассказывать людям, где он живет. А я ведь его предупреждала.
– Это глупо. А Микки отнюдь не производил впечатление глупого человека. Как вы это объясните?
– Чистой воды психология, – опять заговорил ее отец. – Микки рос в ужасной нищете, в детстве у него не было за душой ни гроша, поэтому, если кто-то пытался его унизить, он тут же доставал пачку денег и демонстративно принимался их пересчитывать. Все равно что говорил: «Вот, глянь, что у меня есть».
– Одно только странно, – промолвила Мэри. – Мы всегда были очень осторожны, когда возвращались домой. Прежде чем войти, Микки обязательно проверял, все ли в порядке, заперты ли окна и двери. Ума не приложу, как он мог заехать в гараж, не проверив сперва черный ход.
– То есть перед тем как зайти, он всегда проверял заднюю дверь?
