– Хорошо, – вздохнул я. – Вы завтракали с Джинджер и Пигманом. Что вы им сказали?
– Что Микки скоро убьют.
– Откуда вы знали?
Она пожала плечами.
– Просто знала, и все. Я увлекалась тогда оккультизмом.
– Это не объясняет, откуда вы знали про планируемое убийство.
– А, вы, значит, из скептиков… – пренебрежительно бросила она, опять вынуждая меня оправдываться.
– Ладно, рассказывайте дальше. Что произошло потом?
– А вам зачем? – с подозрением уточнила Клаудия. – Зачем вам это знать?
Мне стало так обидно, что к глазам подступили слезы. Клаудия, видимо, заметила мое огорчение, потому что поспешила загладить свою вину.
– Я вовсе не хочу вас обижать, Дэн. Правда не хочу. Просто думаю, что вам лучше говорить не только со мной, но и с другими.
– Господи, я провел уже четыре десятка интервью! И еще до пятнадцати, а то и двадцати человек не смог дозвониться, потому что они намеренно меня избегают. Клаудия, одно ваше имя вызывает у людей дикий страх.
Она в ужасе – возможно притворном – округлила глаза.
– С чего бы?! Я понятия не имею, почему так.
– Ладно, если назовете еще кого-нибудь, с кем я пока не разговаривал, попробую на него выйти…
Взмахом руки она откинула с лица длинные волосы.
– Почему бы вам не пообщаться с управляющим клуба «Эльдорадо Микки», Китом Уокером? Это он опознавал убитых. И хорошо знал Микки Маккана.
– Я не смог его найти.
– Постарайтесь!
– Я писатель, Клаудия. А не частный детектив.
– А как насчет Мэри Слэтцер? Она была главной подозреваемой до меня. Почему бы вам не поговорить с ней?
– Я звонил ей. И не раз. Она не отвечает.
– Звоните еще, Дэн. Это очень важно. Никто не знал Микки лучше ее. Она жила с ним, решала все дела в его баре. Если кто и способен восполнить пробелы, что происходило в ту ночь, то лишь она.
Разумеется, Клаудия была права. Если мне не удастся сломить барьеры в ее голове, придется искать обходные пути.
4
На поиски Мэри Слэтцер ушла почти неделя. Наконец в середине августа восемьдесят третьего года я таки дозвонился до нее и сообщил, что работаю над книгой и хотел бы задать ей пару вопросов про Микки Маккана.
– Зачем? – спросила она.
– В газетах и полицейских протоколах он представлен весьма неприглядно. Я пытаюсь выяснить, что все-таки произошло той ночью, поэтому хочу пообщаться с кем-нибудь, кто знал его лично.
– Хорошо. Давайте поговорим.
Она предложила встретиться в следующий четверг в пять часов вечера возле ресторана «Часы» в центре Колумбуса. Я был так рад, что адрес записывал трясущейся рукой.
Двадцать пятого августа в полдень один из моих информаторов не явился на встречу, и я, после того как в три тридцать побеседовал с офицером Бринкманом из полицейского управления города Колумбус, к пяти вечера прибыл на Хай-стрит. В ресторане возле самого входа стоял мужчина, который принялся меня разглядывать. В руках он держал экземпляр моей последней книги. Сличив мое лицо с фотографией на обложке, незнакомец представился. Оказалось, это Боб Слэтцер, отец Мэри. Мэри рассказала ему о нашем разговоре, но ехать на встречу передумала. Поэтому Боб приехал сам, проделав долгий путь через весь город, притом с пересадкой, чтобы предупредить меня и не заставлять ждать попусту несколько часов.
Разумеется, я был крайне разочарован. Пригласил Слэтцера выпить, и мы разговорились. Ему и самому не терпелось обсудить события шестилетней давности.
Роберт Клинтон Слэтцер оказался невысоким худощавым мужчиной пятидесяти одного года с вечно прищуренными глазами и хриплым голосом. Фамилию он унаследовал от давнего голландского предка, но родители были родом из Ирландии. У него было пять сыновей и пять дочерей: Мэри – самая старшая из девочек. Во время убийства Маккана он работал с управлением шерифа округа Франклин и помогал в расследовании.
Детективы округа вызывали у него заметное раздражение, Боб с досадой говорил об их полной некомпетентности. Да, в конце концов, они взяли Левингдонов, но их личной заслуги в том было мало. Тем более что после расследования осталось слишком много нерешенных вопросов.
– Вы напрасно тратите время на Клаудию Яско, – заявил он. – Ей известно об этом деле не больше, чем простым обывателям. Есть люди, которые знают побольше нее.
– Кто, например? – уточнил я.
– Моя дочь Мэри.
– Поэтому я и хочу с ней поговорить.
– Она вся в меня, – хмыкнул Слэтцер. – Нам обоим не нравится, как в газетах изобразили Микки. Он ведь был славным парнем. А о нем написали так, словно он не жертва, а какой-то мафиози.
– Я хотел бы узнать о нем побольше.
– Уж кто-кто, а Мэри могла бы много о нем рассказать. Она с ним пять лет прожила.
– Жаль, что она передумала насчет встречи. Это очень важно – услышать ее версию событий. Если Микки и впрямь был таким славным парнем, как вы говорите, то в книге обязательно надо об этом сказать.
Слэтцер обещал все устроить. Наш разговор подошел к концу, и я отвез его домой.
* * *
Однажды осенним вечером после очередного неудачного интервью с Клаудией я в условленное время позвонил Бобу Слэтцеру. Тот велел ехать к нему немедленно – он заманил Мэри под каким-то надуманным предлогом, и если я потороплюсь, то успею ее застать.
Слэтцер поджидал меня на крыльце. Я вышел из машины, а он предостерегающе помахал мне рукой: мол, еще рано. Через пару минут он впустил меня в дом и представил своей дочери.
Мэри оказалась невысокой и весьма привлекательной женщиной с короткой стрижкой и несколько грубоватыми манерами. Поняв, что встреча подстроена, она смерила отца презрительным взглядом.
Отношения в семье явно не ладились, и мне стало неудобно, что я могу стать причиной скандала.
Чувствуя вину, я сказал Мэри, что просил о встрече не просто так – я подчеркнул, как важно сделать ее версию событий достоянием общественности, чтобы рассказ Мэри в какой-то мере компенсировал то, как несправедливо газеты Колумбуса обошлись с памятью Микки.
Та откинулась на спинку дивана, искоса глянула на отца, потом долго рассматривала меня и наконец спросила:
– Что вы хотите знать?
Затаив дыхание, я вытащил диктофон и включил запись.
– Как вы познакомились с Микки?
– О господи, как мы познакомились?! Я жила в Вест-сайде с двоюродной сестрой, и мы как-то вечером зашли к нему в бар. Сестра нас и познакомила – она была там завсегдатаем. Микки предложил мне заглядывать почаще. Был как раз канун Рождества. Но я с полгода, наверное, там не появлялась. А потом как-то раз случайно встретилась с ним в ресторане, и с тех пор завертелось.
