– Ты сказал, вы с ним это обсуждали.
– Ну да, обсуждали.
– И что, он просто так взял и брякнул, что хочет открытых отношений?
– Он заявил, что ему надоело постоянно меня ждать – по вечерам, в выходные и в праздники. И что я думаю только о бактериях, о новых лекарствах и о своих статьях. Заявил, что у него тоже есть потребности, что ему нужно больше близости. Как будто у нас этой гребаной близости недостаточно!
– Да уж, – отзывается Уоллас. – Солидный список.
– Ага, а потом он взял и добавил: «Я думаю, нам стоит попробовать открытые отношения. И хотел бы, чтобы мы это обсудили». Ну знаешь, этим своим бесстрастным тоном. Каким всегда мозгоправы говорят. Он его у своей мамочки подцепил.
– А я и не знал, что его мать мозгоправ.
– Да не мозгоправ она. А школьный психолог. Мозгоправ у него отец.
– Мм, – отзывается Уоллас. Мяч стремительно летит к нему, и он отбегает чуть дальше от сетки. Бьет Коул сегодня отлично – сильно, четко. Уолласу непросто за ним угнаться. Ракетка в руке ходит ходуном. Он берется за рукоять основательнее, крепче сжимает пальцы.
– Ладно, пускай в последнее время дела у нас шли неважно. Но я и не представлял, что все так плохо, – Коул с отвращением мотает головой. И посылает мяч в нижнюю часть сетки.
– Знаешь, – начинает Уоллас. Он понятия не имеет, что сказать, но у Коула такой вид, что внутри у него все переворачивается. – Я вот думаю, может, это хорошо, что он не побоялся озвучить свои… хмм… желания? Свои потребности? Может, это добрый знак, что он не стал держать все в себе?
– Ага, но когда я ответил «нет», он тут же пошел и зарегистрировался в приложении для знакомств? Какой смысл о чем-то спрашивать, если ответа ты не слышишь?
– Да, да, ты прав. Но, может, он так поступил, потому что ему показалось, что это ты его не услышал?
Коул поднимает голову. Смотрит холодно. Губы сжаты в тонкую линию.
– То есть это я во всем виноват?
– Нет, Коул, я не это имел в виду.
– Уж надеюсь, Уоллас, не то это был бы полный пиздец.
Уоллас пытается отыскать внутри себя хоть каплю спокойствия. Крупицу умиротворения. Он вздыхает. Пот заливает глаза.
– Коул, я просто хочу сказать, что Винсент тоже человек. И что не только у тебя в вашей паре есть чувства.
– Я пока не готов становиться на его сторону!
– А я и не прошу тебя становиться на его сторону, прощать его или что-то в этом роде. Я просто к тому, что, может, у вас по-прежнему все в порядке. Может, это и есть признак того, что у вас все в порядке, – нижнюю челюсть и шею свело, но Уоллас все же пытается улыбнуться. Если у него получится, это будет означать, что у них и правда все в порядке и все будет хорошо. Если у него получится, возможно, он сам в это поверит, и Коул поверит тоже. В конце концов, ведь именно это ему и нужно. Только это ему и важно – то, что чувствует Коул.
– Не знаю.
Они расходятся к противоположным краям корта, и Коул начинает с того, что сильно бьет по мячу, посылая его к линии подачи. Тот высоко отскакивает от покрытия, и Уолласу удается красиво, точно его отбить. Траектория выходит прекрасная, мяч ударяется о землю прямо перед линией подачи Коула. Это хороший способ сыграться – бить по мячу достаточно сильно, чтобы перелетел через сетку, но не слишком, чтобы настоящей угрозы он собой не представлял. Лучшие мировые игроки могут проделывать такое часами, ни разу не сбившись. Коул часто посылает мяч в сетку или в аут, и Уолласу приходится сломя голову носиться по корту, чтобы спасти положение, дотянуться до мяча и отбить его четким плавным ударом.
Он и не думал, что у Коула с Винсентом все так сложно. Они вместе уже семь лет. С Коулом Уоллас познакомился, когда они, только поступив, всей компанией отправились на озеро жечь костер. Так вышло, что они с Коулом уселись рядом на одно и то же бревно. Жар от пламени опалял лица и бедра, Коул рассказывал ему о том, как любит теннис. Ни о том, что он гей, ни о том, что у него есть парень, он и словом не обмолвился. Но в том, как Коул смотрел на него, как решительно он положил ладонь Уолласу на колено, в том, как ловко его пальцы принялись разминать его, было что-то такое, что дало Уолласу надежду.
Весь первый год обучения они флиртовали друг с другом. И всюду ходили вместе. Вместе обедали, ужинали, играли в теннис. А как-то раз промокли под дождем, замерзли и забрались к Коулу в фургон поболтать и отогреться. И в какой-то момент мир снаружи превратился в серую пелену, взгляды их встретились и, кажется, оба подумали об одном и том же. Коул, перегнувшись через центральную консоль, наклонился к нему. От него пахло дождем и потом, яркие губы соблазнительно припухли. И Уоллас – чисто инстинктивно – тоже подался вперед. Но что-то остановило их. Некая невидимая сила заставила их замереть за секунду до прикосновения. А затем Уоллас выскочил под дождь. Если Коул его и окликнул, он этого не услышал. Наверное, так было к лучшему.
А несколько месяцев спустя, в конце лета, незадолго до начала нового учебного года, он шел из магазина домой, с трудом удерживая в руках набитые продуктами пакеты. Шел и подумывал, не позвонить ли Коулу и не попытаться ли расставить точки над «i». И тут заметил, что навстречу ему идет вся их компания. Он кое-как помахал им, они помахали в ответ и направились к нему. Коул, Эмма, Ингве и Винсент, которого он тогда еще не знал.
– Привет, – сказал Уоллас.
– Привет, – по очереди поздоровались они.
А затем Винсент выступил вперед, протянул ему руку и представился:
– Привет, меня зовут Винсент, я парень Коула.
И Коул смущенно отвел глаза.
Их отношения всегда казались Уолласу такими прочными. Оба на вид были спокойными, уравновешенными людьми. Разве что вчера вечером Винсент вроде как был немного на взводе. Неужели он уже тогда подумывал, кого бы склеить? Высматривал в сумерках подходящую кандидатуру? На берегу озера есть одно местечко, куда ходят снять кого-нибудь – пологий холм, густо поросший деревьями. Вечерами только и нужно бывает, что сойти с огибающей его неосвещенной дорожки и нырнуть в темноту. А после идти и идти вслепую, пока не наткнешься на нечто плотное и массивное – другого искателя ночных приключений.
Мяч отскакивает от боковой линии, Уоллас отбивает его и посылает Коулу, чтобы тот отбил его справа. Тот по идее должен сейчас снова отправить его наискосок, только ближе к центру, но он этого не сделает. Уоллас понимает это по тому, как он разворачивает корпус, чуть опускает ракетку и отводит ее назад. Он ударит навылет, пошлет мощный виннер прямо по центральной линии. Так и есть, Коул замахивается и бьет так, что мяч летит над сеткой низко-низко.
Если Уолласу что в Коуле и не нравится, так это его эгоистичная манера игры. Добрый по жизни, на корте он даже во время разминки думает только о себе. А ведь разминаются люди для того, чтобы разогреться, подготовиться к игре. А не для того, чтобы отточить победные удары. Не для того, чтобы выпендриться. Уоллас во время разминки был бы не прочь хоть тысячу раз отбивать мяч справа. Пускай это скучно, но ему нравится постоянство. А пропускать мячи он не любит.
