– Его согласие нам и не нужно, – заметила богиня. – Как и ему не нужно знать, что мы рядом, пока не прибудет лже-Арес и ловушка не захлопнется.
– Будем исходить из того, что Рат не догадывается о наших планах, – заметил Кастор. – И не предвидит такого развития событий.
– Нет… – задумалась Лора. – Не думаю, что он догадается. Во всяком случае, об этой детали. То, что последнее столкновение не было случайностью, Рат наверняка уже понял. Но откуда он может знать, что нам известно о побеге Ревелера и вообще об этом союзе? Даже Ван не слышал об этом, а у него осведомители повсюду.
При напоминании об упущенной информации Посланец помрачнел.
– Ладно, – вмешался Майлз. – Но как мы найдем Ревелера первыми? Рат наверняка отправил на его поиски целую толпу.
Кастор вопросительно посмотрел на Вана, тот молча покачал головой.
– Я что-то пропустила? – спросила Лора, переводя взгляд с одного на другого.
Ей все труднее было держать полотенце, голова становилась тяжелой.
– Разве так не было бы быстрее? – спросил Кастор Вана.
– Это может занять целую вечность, – сказал ему Ван. – Мы опоздаем.
Устроившись рядом с Кастором, Эвандер поставил перед собой полученный от информатора ноутбук, но вместо того чтобы загрузить компьютер, вооружившись небольшой отверткой, снял заднюю панель.
Заинтригованные, Майлз и Лора подались вперед, а Ван извлек из-под батареи крохотный серебристый гаджет и подключил к мобильнику Кастора.
– Это копия программы слежения Кадмидов, – объяснил Посланец, ожидая, пока она загрузится. – С ее помощью они узнают о передвижениях других богов и даже других кланов. Посмотрим, может, они выложили что-нибудь о Ревелере. Я смогу войти лишь на несколько секунд, чтобы меня не заметил их Посланец или кто-то из службы безопасности.
– Что еще ты знаешь о лже-Дионисе? – спросила Афина.
– Почти ничего, – пожал плечами Эвандер. – Вернее то, что общеизвестно. Он вознесся чуть более ста лет назад. В смертной жизни был известен как Ясон Ираклиу, сын архонта Ясона Старшего. После вознесения он уничтожил и свою семью, и архивы – заметал следы.
Майлз выглядел потрясенным.
– Убил всю семью?
– Всех, – подтвердила Лора. – Чистки в рядах Гераклидов всегда проводились с особой жестокостью.
– И полностью соответствовали необузданной природе их предка, – добавил Ван. – В его потомках проявились все его худшие черты. Удивительно, что Гераклиды продержались так долго.
– В качестве нового бога он живет уже довольно долго, – отметил Кастор. – И наверняка потому, что у него больше нет потомков, чтобы наказать его за расправу над семьей.
– К тому же, из всех новых Дионисов он оказался наименее предприимчивым. А это значит, что мы не можем отследить его по бизнес-сделкам, – посетовал Ван. – Никаких виноградников, наркотиков, культов… Как он отреагирует на нас, предсказать невозможно, и лучше быть готовыми ко всему. Не забывайте, его сила может вызвать чувство опьянения и безумие. Известно, что он создавал иллюзии в сознании охотников, чтобы сбежать.
– У тебя есть его фотография? – спросила Лора. – Я никогда его не видела.
На одноразовый телефон программа Кадмидов грузилась с трудом, так что у Вана было достаточно времени, чтобы найти на своем смартфоне зернистую фотографию из старой газеты. Круглолицый мужчина в старомодном костюме, с пышными усами, сунув руку за пройму, застыл с каменным выражением лица между дорожками для боулинга.
– Это мужчина или усатый мопс в костюме? – осторожно спросил Майлз.
К удивлению Лоры – и, похоже, самого Вана, – последний разразился громким отрывистым смехом, но быстро посерьезнел.
– Ходили слухи, что он был архитектором, – сказал он. – И что жил он здесь, в Нью-Йорке, но никаких зацепок, никаких документов не осталось. Как я уже сказал, мы почти ничего о нем не знаем.
– Ну, кое-что мы все же знаем, – сказал Майлз. – Эта фотография сделана во «Фрике».
Лора так сосредоточенно изучала лицо мужчины, что ни на какие другие детали внимания не обратила.
– Что-что?
– Я говорю о художественной галерее «Коллекция Фрика»
[52], – повторил Майлз. Его глаза широко распахнулись, а лицо озарилось восторгом, когда он встретил изумленный взгляд Вана. – Вы не знали? Серьезно?
– Умно, – оценила Афина. – Еще раз повторю: знания этого смертного о городе намного превосходят ваши.
– Почему ты так уверен? – резко спросил Ван.
– Посмотрите на эти арки, на характерный кессонный потолок, – с жаром объяснял Майлз, стараясь не сильно ликовать, когда, увеличив изображение потолка, Ван действительно растерялся. – Это же «Фрик»! Когда-то особняк принадлежал несметно богатому промышленнику мистеру Фрику, который скупал произведения искусства. После его смерти дом превратили в музей. Боулинг находится в подвале – готов спорить на любые деньги. И если Ревелер действительно был архитектором, не удивлюсь, если он построил это здание.
– Откуда, черт возьми, ты все это знаешь?! – поразилась Лора.
– Ты бы тоже знала, если бы пошла со мной на экскурсию в прошлом месяце, – многозначительно сказал Майлз. – Я же получаю бесплатные билеты на время стажировки, забыла? Ты еще тогда сказала: «Настоящие ньюйоркцы не ведут себя как туристы».
– Я не могла такое сказать! Это совсем на меня не похоже, – возмутилась Лора.
– Еще как похоже, – вмешался Кастор. – «“Настоящие” ньюйоркцы не поджаривают бейглы».
– Кем нужно быть, чтобы поджаривать бейглы! – пришла в ужас Лора.
– Послушайте, – перебил их Ван. – Фотография сделана сто лет назад. Как это поможет нам сегодня.
– Все связано, – изрекла Афина. – Это место очень близко к тому, где произошло Пробуждение, и хорошо ему знакомо.
– И там он чувствует себя в безопасности. Идеальное место, чтобы спрятаться, – подытожила Лора. – Возможно, его там и нет, но проверить все равно стоит.
– О, я еще не рассказал самое интересное. – Майлз выдержал паузу для драматического эффекта.
Лора бросила на него рассерженный взгляд, на который тот ответил улыбкой.
– Две недели назад музей закрылся на ремонт, – закончил он. – И откроется только в январе.
– Черт возьми! – воскликнула Лора. – Поиски нужно начинать именно там.
– Согласен, – поддержал ее Майлз.
– Я все равно собираюсь проверить программу Кадмидов, – решительно заявил Ван. – Мы не можем полагаться на одну-единственную догадку.
