– Разве не ты их лидер? – спросила Лора. – Разве они не служат тебе, не ставят тебя выше архонта?
– Клан никогда не хотел меня. Ни когда я был ребенком, ни сейчас. Может, в какой-то момент я действительно подумал, что Ахиллидам было бы лучше, если бы вознесся Филипп. Если бы он стал…
Лора вздрогнула от пронзительной искренности слов Кастора, но тот оборвал себя на полуслове.
– Стал кем? Еще более невыносимым тираном?! Который упивается абсолютной властью? – с жаром воскликнула Лора.
– По крайней мере, он смог бы держать все под контролем, – ответил Кастор. – Он бы не… Они бы верили в него.
– Никому и нигде не будет лучше, если ты умрешь, а Филипп Ахиллеос вознесется и станет богом. Скажи, что ты это понимаешь. И веришь, что заслуживаешь жизни.
Зачем было убивать Аполлона, если не ради его силы? Лора ничего не понимала. И вдруг ее осенило. Чтобы исцелить себя. Родиться заново в новом, здоровом теле.
С четырех лет Кастор боролся с агрессивной формой лейкемии: химиотерапия, облучение, пересадка стволовых клеток. Перед началом последнего Агона болезнь вернулась с удвоенной силой, и все, включая самого Кастора, были уверены, что жить ему осталось совсем недолго.
Все, кроме Лоры.
– Пожалуйста, не смотри на меня так.
– Как «так»?
– Как будто ты боишься.
– Я не боюсь, – ответила она. – Но все это меня очень тревожит. Я пытаюсь понять, что происходит и как это, – она указала на него рукой, – случилось.
Что чувствуешь, если бремя безраздельной ответственности за клан внезапно обрушивается на тебя, или если ты – больше не прежний ты? До сих пор Лора не задумывалась об этом. Теперь она поняла, какая тяжесть лежит на его плечах, поняла его нежелание принять нынешний статус. Но было что-то еще, неясное, неуловимое.
– Какое совпадение. Я тоже в замешательстве, – пробормотал новый бог, уклоняясь от объяснения, которого она ждала. – Для начала, как ты попала в здание? Все было заперто, практически замуровано, повсюду расставили караульных. Я проверял. Только не говори мне, что ты превратилась в паука.
Лора поморщилась.
– Так же, как делала это раньше.
– Нет, это невозможно. – Кастор уставился на Лору из-под упавших на глаза темных кудрей. – На пожарной лестнице дежурят охотники. Ты не могла пройти по ней.
– Значит, я правильно сделала, что не сунулась туда, – усмехнулась Лора.
– Ты не… – Новый бог привстал. – Ты всегда говорила, что залезала по пожарной лестнице!
«О да, – подумала Лора. – Точно!»
Она так ему и говорила. А еще говорила, что Фуриям нравится вкус нежной плоти мальчиков и что во время посвящения в охотники его заставят пить мочу сатира
[36] и бегать голышом под луной.
Не в первый раз ей приходилось признавать, что в детстве она была той еще хулиганкой. Однако у нее имелось одно оправдание.
– Я не хотела тебя волновать, – глухо произнесла она.
Кастор беспокоился обо всем на свете: о деревьях в парке, о бродячих собаках, о том, накажут ли Лору за то, что она тайком пришла его повидать, умрет ли он от рака, и что тогда будет с отцом. И Лора хотела, чтобы ее друг не переживал хотя бы из-за этого.
– Только так можно было проникнуть в здание, когда ты был… когда меня перестали пускать к тебе.
Сильные препараты разрушили иммунную систему Кастора, но Лора не могла смириться с тем, что он день за днем проводит в одиночестве. Она всегда была осторожна и не прикасалась к нему, зная, что могла принести на себе какую-нибудь заразу. Как правило, Лора просто сидела возле его кровати, пока мальчик спал, и вместе с Хироном присматривала за ним.
Новый бог недоверчиво покачал головой, его глаза расширились от ужаса.
– Это же четвертый этаж! Ты могла упасть! Ты так рисковала!
Отмахнувшись от него, Лора повернулась туда, где, едва дыша, лежал Филипп.
– Там, в клубе, ты сказал, что опасаешься за свою жизнь, – снова заговорила Лора. – Ты это имел в виду?
– Да. – Кастор сделал глубокий вдох. – Ну, и еще я просто… хотел увидеть тебя, предупредить насчет Аристоса-Рата. После Пробуждения в Центральном парке Ван не доставил меня прямо сюда, а сначала привел к тебе.
– Зачем? – Ее голос предательски дрогнул. – У тебя было целых семь лет, чтобы меня найти. Или смертность вызвала у тебя особую ностальгию? Или просто захотелось испортить мне вечер?
– Я пытался. Все эти годы я искал тебя, но ты как сквозь землю провалилась. Словно тебя никогда не существовало.
– Да, так было задумано.
От воспоминаний сердце Лоры сильно забилось.
– Я уже решил, что ты умерла. Но вчера Вану удалось тебя разыскать. Он беспокоился из-за того, что задумал Филипп, и подумал… Я подумал, что ты могла бы помочь мне спрятаться или вывезти меня из города.
У нее что, на спине теперь написано: «Предлагаю убежище бессмертным, если им угрожает опасность»?
– Но ты права, – продолжил он. – Права. Нечестно взваливать это на тебя. Наверное, я просто подумал…
– Что? Что мы все еще друзья? – закончила Лора раньше, чем успела подумать, стоит ли это говорить.
Кастор вздрогнул, хотя и попытался это скрыть, и поднялся на ноги. Лора тоже встала, чувствуя себя неуютно – тяжелые воспоминания застали ее врасплох.
– Тогда зачем ты пришла? – тихо спросил он. – Ты ясно дала понять, что помогать не собираешься. Так зачем было так рисковать?
Вопрос повис над ней как занесенный меч. Лора отвернулась, боясь сознаться в этом даже самой себе.
Потому что ты – единственный в этом мире, кому я могу доверять.
– Это от отчаяния, – услышала она свой голос, ограничиваясь этим признанием. Ее глаза уловили мерцание золота на полу, и, не обращая внимания на боль, Лора нагнулась, чтобы поднять то, что осталось от его венка. Ложь далась ей легче, чем она ожидала. – Хотела узнать, известно ли тебе еще что-нибудь о том, что ищет Рат.
Избегая смотреть Кастору в глаза, Лора протянула ему венок, сосредоточенно разглядывая искореженные лавровые листья.
– Понимаю, – негромко проговорил он. – Я проследил некоторые его передвижения за последние годы, но так и не понял, что он ищет. Вану тоже не удалось это узнать. Мне бы хотелось дать тебе больше ответов – но, увы, Золотая.
– Не… – Лора заставила свой голос звучать ровно. – Не называй меня так.
Конечно было глупо выбрать такой боевой псевдоним, но тогда именно это слово первым пришло на ум и так понравилось Фрэнки, что уже через неделю шанса сменить его просто не было. Это ласковое обращение – «моя золотая» – придумали ее родители, в нем, том числе, таилось напоминание о золотистом меде, ведь Лору назвали в честь обеих ее бабушек – Мелитты, что в переводе с древнего языка означает «пчела», и Лоры.
