– Молчать! – взревел Рат, бросаясь на нее.
Слова Вана, сказанные тем утром, вспыхнули в ее памяти, и Лора бесстрашно вскинула голову.
– Жертва должна что-то значить. Ты понимаешь жертву исключительно как нечто, принесенное ради тебя. Но Зевс в Олимпии обращался к смертным, и мы всегда понимали его слова по-другому. Мы приносим жертвы, чтобы почтить богов, поблагодарить их, просить их благословения… или в поиске прощения.
– Я отрежу тебе язык! – рявкнул Рат. – Это следовало сделать, когда ты была всего лишь маленькой сучкой!
– Ты когда-нибудь пробовала это сделать? – Лора по-прежнему обращалась к Афине. – Искала покаяния за то, что произошло столетия назад? Или ты потратила более тысячи лет, пытаясь оправдать случившееся, обвиняя в этом богинь Судьбы, и все потому, что тебе невыносимо принять, что ты и только ты виновата в том, что утратила любовь своего отца?
Лицо Афины скрывала темнота, но Лоре уже было известно о неумолимой жестокости богини, и остатки веры в нее исчезли без следа. Не было никакой возможности достучаться до нее сейчас.
– Ты должна защищать города, – в последней попытке воззвала к богине Лора, – а не разрушать!
Рат зарычал, снова устремляясь в атаку, оттесняя Лору назад. Вода разлеталась брызгами из-под ног.
Каждый удар отбрасывал ее все дальше и дальше от платформы с жидким огнем. Пытаясь противостоять изматывающему воздействию его силы, Лора опустилась на одно колено, поднимая щит и позволяя Эгиде принять на себя вихрь его ударов.
Ее руки дрожали от напряжения, пока она сдерживала этот безжалостный натиск, стискивая от нечеловеческого напряжения зубы.
«Помоги мне, – взмолилась она. – Пожалуйста!»
– Да, – прошептал голос.
Лора ударила кулаком по передней части Эгиды, и шит ответил громовым раскатом.
Звук сотряс стены туннеля, выбивая куски камня и обрушивая их дождем. Когда Лора сделала следующий вдох, она почувствовала, как мощь Эгиды наполняет ее, больше и больше, даже когда Рат пытался вытянуть эту силу.
Внезапно все прекратилось. И Лора знала, что произойдет.
В лице Рата не осталось ничего человеческого.
– Тебе этого было недостаточно, маленькая сучка? Даже твой отец знал, когда нужно подчиниться, – весело произнес он. – Клянусь богами, море, огонь и женщины – это три зла.
Лора ненавидела эти слова больше, чем ненавидела даже его самого.
Он снова поднял свой меч, не обращая внимания на кровь, по-прежнему хлеставшую из другой, отрубленной руки.
«Он питается моей силой», – догадалась Лора. Только это могло объяснить, почему он все еще держался на ногах. Азарт боя лишь разжигал его жажду крови.
Даже если бы Лора могла сразиться с ним в обычном бою…
Она замерла.
Обычный бой. Как сражался бы с ним любой охотник, на его условиях.
– У меня для тебя есть еще одна древняя поговорка, – бросила Лора, вытаскивая руку из внутренних ремней Эгиды. – Иди к черту.
И Лора швырнула в него щит. Рат потянулся за Эгидой, и его торжествующий смех оборвался, когда щит врезался ему в грудь, перемалывая кости и выбивая дыхание. Опрокинувшись на спину, Рат оказался в ловушке, придавленный невероятным весом Эгиды.
– Может, ты и бог, – хмыкнула Лора, наслаждаясь зрелищем: Рат барахтался на земле, стараясь сбросить древнее оружие. – Но я – из рода Персея.
Адреналин в ее крови пересиливал здравый смысл. Лора бросилась вперед со своим мечом, ее сердце горело от желания пронзить его сердце насквозь.
Наконец Рат спихнул с себя Эгиду, встречая удар Mákhomai собственным мечом. Афина исчезла из поля зрения Лоры, что вызвало новую волну тревоги.
Лора усилила натиск, увидев, как выпучились глаза Рата, когда вместо того, чтобы встать в привычную позицию, Лора надавила коленями ему на живот как раз в том месте, где заканчивался его нагрудник.
– Ты допустил самую большую ошибку, когда оказался в этом городе вместе со мной, – процедила она.
– Шутки кончились, девочка, – прорычал Рат, обхватывая коленями ее бедра, чтобы опрокинуть ее на спину.
Лора попыталась поднять свой меч, чтобы вонзить лезвие ему в грудь, но оно соскользнуло с брони, покрывающей его торс.
Рат с диким воплем оказался сверху, наваливаясь всем весом, но обрубок руки лишил его опоры, когда Лора изо всех сил ударила его коленом в пах. Ей удалось просунуть руку под спину и вытащить крохотный баллончик из заднего кармана.
– На самом деле… – Большим пальцем она сбросила крышку с баллончика и прыснула ему в глаза слезоточивым газом. – Еще один трюк.
Выбравшись из-под Рата, она пнула его ногой в спину и, схватив Mákhomai, занесла меч над обнаженным горлом Рата. Годы гнева, страха и боли очистили ее разум, пока не осталась одна-единственная мысль.
Прикончи его.
Он не заслуживал меньшего наказания, чем то, что она отчаянно хотела для него. Лора направила меч вниз к его коже…
И отдернула острие.
Лора судорожно вздохнула, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце.
Она могла убить его – теперь она это знала. Убить и забрать его силу, использовать эту силу, чтобы на равных сразиться с Афиной, ответить ударом на удар. Она могла бы выжечь свое имя в памяти каждого охотника.
Но тогда она никогда не будет свободной.
Достаточно того, что он повержен ею, простой девчонкой. Для него такая судьба хуже смерти. Месть создала Агон, но не месть станет тем, что положит ему конец. Убийство любого из них только продолжило бы охоту еще на один цикл. Для нее, для Кастора.
Давление в ее груди ослабло, как внезапная буря сменяется легким дождем. Она снова схватила Эгиду и поднялась на ноги.
Рат лишь зарычал, корчась на земле от бессильной ярости.
Эти слова снова отозвались в ней эхом. Судьба хуже смерти.
Лора медленно повернулась к Афине, слова звенели в ее ушах.
Внезапно она поняла. Она все поняла.
Что могло бы стать для богов высшей жертвой, если не отказ от единственной вещи, которая значила для них больше, чем жизнь и власть? Пожертвовать тем, чего они хотели больше всего, – окончательной и устрашающей победой.
Глаза Афины горели как угли в темной сердцевине ее шлема.
Лора высвободила руку из ремней щита и протянула его богине.
– Возьми, – сказала Лора.
Богиня не шелохнулась. Казалось, она даже не дышала.
Лора приблизилась к ней, положила Эгиду на землю между ними и отступила назад.
– Что, если бы я сказала тебе, что единственный способ освободиться от Агона – это сжать кулаки и уничтожить этот щит? Превратить его в ничто, в кусок искореженного металла и кожи?
