Спи.
Когда Лора переступила порог своей комнаты, ее голова вдруг опустела, а тело перестало трястись от шока. Прохладная дымка коснулась ее щек.
Свет все еще мерцал, проступая за пеленой серебристого тумана, но теперь он стал гораздо ярче. Часы показывали раннее утро, и огни сложились в некие очертания, в лица, которые бесстрастно смотрели на нее с другого берега реки. Одно отделилось от остальных и поплыло к ней, становясь все крупнее и ярче с каждым медленным ударом ее сердца.
Серый мир, казалось, дышал, пытался вдохнуть в себя и Лору. Холодная вода омывала пальцы ее ног.
Мелора. Влажный воздух шептал ее имя, пока оно не превратилось в вопрос. Мелора?
Тяжелая рука опустилась ей на плечо. Лора медленно повернулась.
Ее тело ожило от боли, которая буквально вгрызалась в нее. Ноги и руки корежило в невыносимой агонии. Она хватала ртом воздух и царапала ногтями землю. Она была холодной – очень холодной – как лед, и такой же хрупкой. Темный мир реки мерцал в подземной камере, и Лора уже не могла отличить одно от другого.
– Спокойно, Мелора, – произнес тот же голос. – Боюсь, худшее еще впереди.
Сияющее лицо зависло над ней. Молодое и красивое, губы сложены в озорной улыбке. Волосы завивались мягкими кудрями, а над ними, по обе стороны шлема, трепетали крылья в такт ее сердцебиению.
– Ты… – прошептала она. – Нет…
Фигура шевельнулась в странном свете. Ее точно разматывали, как кокон, покровы тела сдвигались, обнажая то, что скрывалось под ними.
Кого-то другого.
Лора подняла дрожащую руку и провела ею по глазам, чтобы разогнать туман. Теперь над ней, почти не касаясь ногами земли, парил узколицый старик. Над головой как волны развевались седые волосы. Бледная кожа разлинована морщинами и венами, плечи согнулись. Но когда глаза старика обратились к Лоре, они вспыхнули зеленым светом.
– Здравствуй, дорогая, – прошептал Гилберт. – С тобой все в порядке?
– Ты не… – начала было Лора, потрясенная этой встречей. Пожилой мужчина выглядел безупречно в своем любимом твидовом пиджаке. И понимающее выражение его лица было таким знакомым.
– Настоящий? – закончил за нее Гил. – Встань и убедись сама.
Отяжелевшие веки не давали Лоре поднять глаза и почти сомкнулись, она слегка покачала головой.
– Нет, – резко сказал Гилберт. – Посмотри на меня. Мне нужно, чтобы ты смотрела на меня.
Лора сделала еще одну попытку.
– Ты хочешь жить? – спросил Гилберт. Эти слова эхом отозвались в сознании Лоры, переплетаясь с воспоминаниями.
Лора сделала легкий вдох. Ее друзья… город… Она еще не закончила… но ее тело… она не могла…
– Ты уже знаешь, что готова, – сказал ей Гилберт. – Встань, Мелора. Ну же. Докажи, что я прав.
Когда-то она так и думала, что готова охотиться, спасать свой город, защищать своих друзей и мстить за свою семью. Теперь ничего не осталось. Все, кто ее любил, ушли.
Не все.
И не всё было ложью.
– Сделай это для себя. – Голос Гилберта действовал успокаивающе. – Не для того, чтобы отомстить. Не потому, что в тебе клокочет гнев. Для себя.
Унижение, ярость и боль предательства – все смешалось в ней, но было что-то еще. Она могла бы… в ней что-то осталось… что-то…
– Ты должна встать сама. Я не могу нести тебя так, как ты когда-то несла меня, – говорил Гилберт. – И не могу отвести тебя далеко, только до границы, как он позволит. Дальше мне нельзя. Ты должна встать сама и следовать за мной.
Вот оно. У нее осталось достаточно сил, чтобы встать. Чтобы добраться до своих. Чтобы предупредить…
Лора потянулась рукой назад, нащупывая стену позади себя – в поисках чего-то надежного. Ее пальцы наткнулись на углубление в неровной кладке. Плечо и рука заныли от боли под весом ее тела, но она стиснула зубы и, зашипев от усилий, все-таки поднялась на ноги.
– Хорошо, – с облегчением произнес Гил. – Вот и все, дорогая.
Ее левая нога, пронзенная копьем Афины, была сломана. Малейшая попытка встать на нее обжигала болью, как раскаленная лава. Когда Лора все же сделала этот шаг, колено подогнулось, но она удержалась и не упала, привалившись плечом к кирпичной стене.
Стоило наклониться, и горячая кровь хлынула из раны на груди. Лора зажала это место рукой. Тело дрожало от слабости, глаза застилал туман.
– Следуй за мной, дорогая, – сказал ей Гилберт. – Смотри на свет.
Лора, шатаясь, захромала вперед, с трудом передвигая ноги: один крошечный шаг, потом второй. У ее ног плескалась вода. Мир реки и мир туннеля сливались друг с другом, пока все не превратилось в темноту и камень. Но теперь перед ней маячил свет. Она могла видеть эту искру.
Правое бедро включалось в работу, мышцы напрягались от усилий. Вперед. Вперед. Движение было мучительным, медленным.
Гилберт знал дорогу и уверенно вел ее вперед, оставляя позади поворот за поворотом. Лора ковыляла следом, не отрывая глаз от факела, возникшего вдруг в его руке.
Его пламя гипнотизировало, играло, заставляя видеть то, чего не было. Твидовый пиджак Гилберта рассыпался, как тлеющие угли, под ним оказалась туника цвета слоновой кости. В левой руке вырос крылатый посох, вокруг которого обвивались золотые змеи. Их маленькие чешуйчатые головки коснулись друг друга и повернулись к Лоре.
«Помогите мне, – безмолвно взмолилась Лора. – Говорить она не могла. – Останьтесь со мной».
И, словно это она призвала их, на сводах туннеля проявились тени. Силуэты мужчины и женщины и двух маленьких девочек скользили рядом с ней. Она видела знакомые лица. Она видела лица, которые любила.
Лора протянула руку к женщине, пальцы скользнули по ее лицу.
«Останься со мной, – просила она. – Останься со мной…»
Очертания Гилберта расплывались – зрение отказывало. Лора тяжело привалилась к стене, тратя последние силы, чтобы, цепляясь за камни здоровой рукой, тащить себя вперед сквозь холодный поток. Уровень воды так поднялся, что приходилось задирать подбородок, чтобы не хлебнуть воды.
Может быть, это наказание? Ее приговорили снова и снова совершать это путешествие во тьме, проживать эту маленькую вечность, испытывая смертные муки, терзаться от осознания того, что она никогда не доберется до выхода из туннеля и не найдет в себе сил выбраться по лестнице наружу.
Где-то за спиной сладко зазвучал тихий перезвон, потом еще один, пока не превратился в песню, похожую на утренний щебет птиц.
Гилберт остановился и повернулся к Лоре.
– Вот мы и дошли, дальше мне нельзя.
Лора судорожно вздохнула, прижимаясь спиной к шершавой стене. Она протянула руки к любимым лицам, но тени померкли и исчезли.
