— Я не уверена, что мне по средствам влиятельный адвокат, — с неловким смешком ответила Каролина.
Графиня похлопала ее по коленке.
— Деньги не понадобятся, это будет просто небольшое одолжение любимой сестре. Никаких угроз, всего лишь мягкое предупреждение, мол, вашему бывшему мужу следует поступить правильно.
— Даже не знаю, что сказать, — призналась Каролина.
— Можете просто сказать спасибо, — улыбнулась графиня. — Знаете, вы очень нравитесь Луке. Я не видела его таким бодрым с тех пор, как… — Она подняла глаза. — Надеюсь, что-нибудь из этого выйдет. Я была бы рада невестке, с которой можно поболтать, не думая о грамматических ошибках.
После ухода графини Каролина стояла у окна и думала о ее словах. Значит, она нравится Луке. Ее рука машинально скользила по письменному столику. До чего же красивая вещь! Может, отвезти его в Англию? Или лучше оставить тут и любоваться им, приезжая в отпуск? И как часто, интересно, будут происходить такие поездки? Наверно, глупо думать, что интерес к ней Луки продержится долго. Но она все равно оставит квартиру за собой, хотя бы на время. Тут будет ее убежище, ее берлога, ее маленькое гнездышко.
Каролина принялась разглядывать столик, прикидывая его размер: встанет ли он в ее комнату у бабули. Выходило, что столик довольно велик. Каролина, хмурясь, задумалась. Странно, ведь альбомы занимали его полки и ящики почти целиком. Она выдвинула ящик, измерила. Примерно восемнадцать дюймов, притом что сам стол явно больше двух футов в глубину.
— Интересно… — Каролина постучала по задней стенке и услышала гулкий звук. Разволновавшись, она выдвинула один ящик, потом вытащила все остальные. За одним обнаружилась малюсенькая замочная скважина. Каролина бросилась за самым маленьким серебристым ключиком, тот подошел идеально, повернулся, и перед ней открылось потайное отделение. Дрожа от возбуждения, она сунулась туда и извлекла толстую тетрадь, а следом — свернутые в трубочку листы. Тетрадь, судя по всему, была дневником, а в рулоне оказались рисунки Джулиет. Зачем она их спрятала, притом что все остальные оставались на виду? Каролина расположилась с находками в кресле, открыла дневник и погрузилась в чтение.
Прошло несколько часов, и она позвонила Луке.
— Я нашла дневник двоюродной бабушки, — прерывающимся от эмоций голосом проговорила она. — Можешь приехать? Я хочу, чтобы ты тоже его прочитал. Это важно и к тому же касается тебя.
Лука приехал час спустя.
— Ты плакала. — Он потянулся смахнуть слезинку у нее с подбородка.
Каролина кивнула.
— Это очень грустно, и хуже всего то, что мы не знаем, чем там все обернулось.
— Что ты имеешь в виду?
— Дневник обрывается на том, что Анджело забрали.
— Забрали?
— Да, твои родственники. Вероятно, его усыновили. Мы знаем, что бабушка Летти оказалась в Швейцарии, но неизвестно, как и когда ее туда занесло, встретилась ли она снова с твоим дедушкой, или его не стало раньше. Ты говорил, его на войне убили? — Она налила Луке вина. — Не смотри так, это не моя бормотуха, ты сам это купил.
Ее гость сел в кресло и приступил к чтению. Каролина примостилась рядом на подлокотнике, больше не смущаясь от того, что то и дело касается Луки, и периодически переводя ему незнакомые слова. В какой-то момент он посмотрел на нее, кивнул.
— Ага, ну конечно же, она посещала академию.
Потом, дойдя до упоминания графини Фьорито, сказал:
— Я знаю ее виллу, там теперь музей современного искусства. Она завещала свой дом городу.
Лука все читал, а она сидела смирно и молчала. Добравшись до особенно драматического момента, он поднял на Каролину глаза.
— Значит, она даже не была его любовницей в прямом смысле слова. Я о том, что они были вместе всего один раз. Но он любил ее, правда?
Каролина кивнула:
— Да, любил.
Прочтя еще сколько-то, Лука проговорил, указывая на страницу:
— И мой отец… — его голос дрожал от чувств. — Это же все о нем.
— Да.
Добравшись до конца, он закрыл тетрадь и положил руку на колено Каролине.
— Вот, значит, как. Мы никогда не узнаем, что там произошло. Больше никаких дневников нет?
— Я не нашла. Нам известно только, что она добралась до Швейцарии, а он погиб.
Мне вроде бы рассказывали, что его застрелили при попытке побега из лагеря для военнопленных.
Каролина в ужасе вскинула взгляд:
— Это был лагерь союзников?
— Нет, немецкий. Уже после того, как Италия перешла на другую сторону. Дед помогал союзникам.
— Ой, до чего это грустно. Я тут думала, а вдруг… — Она отвернулась. — Ладно, неважно.
— И за все эти годы она ни разу не заговорила об этом, — сказал Лука.
— Ни словечка никому не сказала. Мы все считали ее типичной британской старой девой, рафинированной, замкнутой, у которой никогда не было своей собственной жизни, только жизнь семьи. — Каролина потянулась и накрыла его руку ладонью. — Ты пойдешь со мной развеивать ее прах?
Их пальцы сплелись.
— А где ты хочешь это сделать?
— Я хочу отыскать их дерево. Думаю рассыпать пепел вокруг него.
— Хорошо. — Лука поколебался, а потом сказал: — Каролина, я сделал кое-что не совсем законное.
— А что? — нервно спросила она.
Он расплылся в улыбке.
— Подкупил кое-кого и добыл бабушкину медкарту:
— Как тебе удалось?
— Незачем тебе этого знать, ты вот что лучше послушай: никаких упоминаний о родах в районе сорокового года там нет.
— Ясно. — Она немного помолчала, а потом проговорила: — Вот и доказательство. Все это правда. Моя двоюродная бабушка — твоя родная бабушка.
— Похоже, так оно и есть.
У Каролины вырвался нервный смешок.
— Мы и правда родня.
— Да, как тебе это? — хохотнул он. — К счастью, не настолько близкая, чтобы возникли проблемы. — Тут его лицо опять посерьезнело. — Я считаю, моему отцу незачем это знать, согласна?
— Конечно. И моей бабуле тоже. Это будет нашим секретом. — Она помедлила и спросила: — Так когда бы ты хотел развеять прах своей бабушки?
В первый же погожий день его лодка отвезла их обоих в Джардини. Они вместе брели среди опавших листьев, а потом разом остановились и дружно ахнули. Их взорам предстала печальная статуя, лишившаяся еще нескольких пальцев. Ее обдуваемые солеными ветрами ноги почти скрылись за разросшимся кустарником и исполинским деревом. Каролина открыла маленькую урну и медленно, благоговейно высыпала часть ее содержимого.
— Прощай, дорогая бабушка Летти, прошептала она и вручила урну Луке, который обошел дерево, аккуратно развеивая пепел.
