Он помог ей раздеться, сунул зонтик, с которого капала вода, в специальную подставку. Потом с ободряющей улыбкой провел из квадратного мраморного холла в комнату — просторную, но не подавляющую своими размерами, хорошо обставленную и вполне обжитую. У камина сидела пара. Когда Каролина вошла, мужчина встал.
— Итак, отец, это миссис Грант, та англичанка, о которой я тебе говорил. Каролина, это мои отец и мать, граф и графиня Да Росси.
Слова «граф и графиня» застали ее врасплох. Почему Лука не упоминал, что у него аристократическая семья? Хотя хозяйка пансиона говорила что-то о величии рода Да Росси, так что ей следовало бы быть к такому готовой. Мужчина, должно быть, заметил ее терзания и, протянув к ней руки, выступил вперед.
— Дорогая миссис Грант, добро пожаловать. Такая жалость, что вас захватил этот внезапный ливень. Боюсь, это недостаток жизни в Венеции в зимние месяцы. Лука, налей нашей гостье просекко.
— Проходите, садитесь рядом со мной. — Графиня похлопала ладонью по своему диванчику. — Вам нужно согреться после такой неудачной прогулки. И мы можем говорить по-английски.
Она выглядела моложе своих лет, в отличие от мужа с его копной поседевших волос. Волосы графини сохранили свой красивый золотистый оттенок, хотя неясно было, натуральные они или крашеные. Зато Каролина заметила, как элегантно выглядит эта женщина в простом сером кашемировом платье и с платком от «Эрмес» на шее.
— Так любезно с вашей стороны пригласить меня, когда вы, наверно, еще неважно себя чувствуете из-за смены часовых поясов, — сказала Каролина.
— Ничего подобного. Ваше появление спасло нас от того, чтобы завалиться спать в семь вечера и потом проснуться среди ночи, — ответил граф… — Итак, наш сын рассказал, что вы унаследовали квартиру в одном из зданий Да Росси. Удивительная история. И мы не знаем, как и почему был выдан этот сертификат?
— Не знаем, — согласилась Каролина. — Можем только предполагать, что все дело в войне. Может, вашим предкам было выгодно, чтобы там кто-то жил.
— Такое вполне вероятно, — сказал граф. — И что вы планируете делать с этой квартирой? Сохраните и устроите там гнездышко для отпусков?
— Я пока еще не решила, — призналась Каролина. — Вся эта история меня совершенно потрясла. Понимаете, мы ни о чем даже не догадывались. Моя двоюродная бабушка была скрытным человеком и никогда не упоминала никому из родственников, что когда-то жила в Венеции. И для начала я узнала, что унаследовала ключ от ее банковского сейфа.
Услышав приятный хлопок — это Лука открыл бутылку просекко, — Каролина подняла глаза.
— Она была из тех женщин, которые любят перемены? Такая светская путешественница? — спросил граф.
Каролина улыбнулась.
— Наоборот, полная противоположность этому, сколько я ее знала. Она была спокойной, сдержанной — типичная британская старая дева. Потому-то я до сих пор так удивляюсь. Мы тут гадали… — она сделала паузу, посмотрела на Луку, который приближался к ней с бокалом, — не могла ли она работать у вас в семье няней, присматривать за ребенком. Хотя она, скорее всего, покинула Венецию, когда вы были еще младенцем. Вы помните свою няню?
Лицо графа осветилось, внезапно став гораздо моложе.
— Да-да. Вышло так, что я прекрасно ее помню, сказал он. — Она была очень славная. Душевная. Не как мать, которая редко заглядывала в детскую.
— А как звали вашу няню? Вы это знаете?
— Дайте подумать. Я-то, конечно, всегда так ее и звал — няня. Да. А ее звали… Джул…
— Джулиет?
— Нет-нет, Джулиана. Крупная такая женщина, руки как стволы деревьев. — Он засмеялся. — Она обнимала меня, и все сразу становилось хорошо. А еще она разговаривала со мной по-венециански.
— Ага, — кивнула Каролина, — выходит, это не моя двоюродная бабушка.
— Но у Каролины есть рисунки с младенцем, который очень на тебя похож — вернее, на тот твой старый портрет, который висел на стене в детской. Что с ним потом случилось? — спросил Лука.
— Понятия не имею. Он исчез много лет назад. — Граф поднял глаза. — О-о, хорошо, вот наконец и ужин.
Вошла горничная, у нее на подносе лежали креветки, оливки, брускетты и то, что на них можно намазывать. Во время еды разговоры стихли. Потом их пригласили в столовую. Разговор коснулся поездки Луки в Соединенные Штаты к родственникам со стороны матери и того, как отличается жизнь в разных странах.
— У всех моих кузенов и кузин машины появились в шестнадцать лет. Можете себе представить? — сказал Лука — Мне пришлось ждать до двадцати!
— А куда в Венеции ездить? — спросил его отец, и все засмеялись.
Графиня расспрашивала Каролину о её жизни, и та сама не заметила, как рассказала кое-что о Тедди, застрявшем в Нью-Йорке после взрыва башен — близнецов.
— Вы наверняка ужасно по нему скучаете, — сказала графиня. — Уверена, он уже скоро сможет летать.
— По-моему, Каролине нужно просто лететь туда самой и забрать его, я ей уже говорил, — заявил Лука. — Ну какой ребенок не захочет полететь домой вместе с мамой?
— Я просто молюсь, чтобы они там не настроили его против меня, — проговорила Каролина. — Мой бывший муж отлично манипулирует людьми. Но вам наверняка не хочется беседовать о моих тревогах. Я здесь, чтобы выяснить что-нибудь насчет своей двоюродной бабушки, но, думаю, мы не узнаем о ней ничего нового.
— Так вы говорите, ваша бабушка рисовала Анджело в младенчестве? — спросила графиня.
Анджело. Каролина до сих пор не слышала имени графа, и ее мысли мгновенно перенеслись к картине, которая висела на стене у нее дома. Анджело. Маленький ангелок. Это был он. Подняв глаза, она обнаружила, что граф смотрит прямо на нее. Что-то в этом взгляде лишило ее покоя. Что-то в его глазах. Потом она поняла, в чем дело. Он смотрел на нее в точности как бабушка Летти до того, как ослепла. Голова чуть склонена набок, брови чуть приподняты. Теперь Каролине все стало ясно. Бабушка Летти не была его няней. Она была его матерью.
Глава 33
Каролина. Венеция, октябрь 2001 года
В голове кружились тысячи мыслей, поэтому дождаться конца ужина и поддерживать легкий разговор было тяжело. Раз подметив сходство, Каролина находила в графе все новые знакомые черты: линия верхней губы, длинные пальцы, намек на каштановый оттенок в поседевших волосах. Так значит, у бабушки Летти был внебрачный сын, предположительно — от покойного деда Луки. Что же получается, эта семья его узаконила? Неужели старуха в доме престарелых приняла его как собственного ребенка? Каролина вспомнила, как Анджело упомянул мать, которая, по его словам, редко заглядывала в детскую.
Кое-как она продержалась остаток вечера. Кофе был подан в крохотных чашечках, а лимончелло — в маленьких хрустальных рюмочках. Не привыкшая к алкоголю Каролина обнаружила, что чувствует себя приятно расслабленной и даже сонной, пока ее не вернул к реальности резкий звук сирены.
