Только много лет спустя, когда я по уши влюбилась в «Сверхъестественное», я вспомнила, каково чем-то очень сильно увлекаться. Любить что-то так сильно, что невозможно просто спокойно сидеть и смотреть на это. Быть настолько увлеченной, что не можешь удержаться от крика, когда хороший парень падает, – и кричать еще громче, когда он шатается, ушибленный и истекающий кровью, и все равно спасает положение. Впервые за очень долгое время я делала то, что мне хотелось сделать… что-нибудь для себя.
Я была в ужасе. И я почувствовала себя виноватой. Неужели я действительно могу позволить себе это?
Повеселиться?
Я попыталась отговорить себя от этого, вернуться к тому, чтобы быть трудолюбивой серьезной женщиной с докторской степенью. И все же, как бы неловко мне ни было с моей новообретенной легкомысленной любовью, я поняла, что не могу от нее отказаться. «Сверхъестественное» имело надо мной власть более сильную, чем Желтоглазый имел над бедным Сэмом Винчестером!
Я стала искать в интернете все больше и больше информации о сериале, который я так любила, и, к своему удивлению, поняла, что есть и другие люди, которые также увлечены телевизионными шоу. Их было очень много. Среди них было много женщин, и, хотя некоторые из них боролись с тем же стыдом и чувством вины, что и я, они все равно были полны решимости не сдаваться. В интернете мы создали свои собственные фандом-сообщества с нормами, которые сильно отличались от тех, что существовали в «реальном мире». Здесь женщины говорили не то, что другие хотели услышать, а то, что они действительно чувствовали. Здесь было нормально говорить о своей страсти вместо того, чтобы подавлять все эти эмоции. Здесь считалось нормальным фантазировать не только о вещах, которые были обыденными и социально одобряемыми. Здесь вы могли бы поделиться своими реальными мечтами и получить признание вместо стыда.
Фандом для меня был откровением. В течение нескольких недель я прошла ускоренный курс по всему фанатскому творчеству (который, я почти уверена, прошла успешно). Я узнала о фанфиках во всех их великолепных проявлениях. Я узнала о фанарте и фанвидео, коллажах, гифках и социальных сетях. Я узнала о шипперинге и онанизме в то же самое время, когда увидела, как фанаты поддерживали и уважали друг друга. Это была община, отбросившая привычные нормы, по которым живет большинство нас (особенно женщины). Нормы вроде: «Не говори правду, а говори то, что люди хотят от тебя услышать» – «Не люби слишком сильно, не мечтай о слишком многом и, боже упаси, не желай слишком многого». Фандом сказал: «Ну уж нет!» Нужно говорить о том, что вы действительно чувствуете, чего вы действительно хотите, что вам действительно нравится. Поговорите об этом с нами, и мы не будем осуждать вас или ругать; мы вмешаемся и скажем: «Божечки, да я тоже так думаю».
Находясь в безопасном пространстве фандома, я также забыла уроки своего репрессивного прошлого и начала изучать новые. Я обрела свой голос, в буквальном смысле, через фандом и «Сверхъестественное». В сообществе фандома я впервые экспериментировала с искренностью. Я чувствовала себя менее непохожей на других, чем когда-либо; или, точнее, я начала любить свои отличительные черты, вместо того чтобы скрывать их. Я начала говорить. И я начала писать. Я писала всю свою жизнь, но тайно. В разноцветных замусоленных дневниках, в которых я каждый вечер писала перед сном, я продумывала приключения моих любимых героев из телевидения, книг и фильмов, и хранила эти дневники в коробке под кроватью. (Как и многие другие, я писала фанфики задолго до того, как узнала о существовании этого термина.) Но это было личным. Мне и в голову не приходило, что кто-то еще захочет прочесть то, что я написала… до «Сверхъестественного». Моя любовь к этому сериалу была подобна непреодолимой силе, и требовала самовыражения. Я не столько хотела написать об этом, сколько была вынуждена. Когда я обнаружила восторженное творческое пространство, которое было онлайн-фандомом (и когда поняла, что у того, что я писала десятилетиями, есть название и аудитория), я затаила дыхание, прошептала молитву и нырнула в него с головой. Мне было очень страшно публиковать то, что писала. Я навязчиво проверяла отзывы каждые две минуты, надеясь найти комментарий. И очень надеялась не найти там сообщения в духе: «А что это за дерьмо такое?»
В первый раз, когда кто-то сказал: «Эта история действительно звучит правдиво», у меня на глазах выступили слезы. Постепенно, по мере того как люди комментировали, подбадривали и давали мне обратную связь о том, что у меня получается, а что нет, я начала думать, что да, мне это под силу. Я умею писать. И еще кое-что случилось. Люди, комментирующие мои фанфики, и люди, пишущие фанфики, которые я читала и комментировала, стали моими друзьями. Я училась у них и хотела познакомиться поближе. С их борьбой, победами, семьями, любовью и потерями. Они делились своими страхами и ненавистью: всем тем, что нам было велено скрывать. Иногда они изливали эти запретные чувства на вымышленных персонажей, а иногда выплескивали их прямо. Я сделала то же самое. Как гигантская, многонациональная, разнообразная группа по онлайн-терапии, мы помогали друг другу понять, кто мы на самом деле, а затем найти в себе мужество жить этой правдой.
В этой группе я встретила свою подругу Кэти Ларсен, и мы вместе отправились в неожиданное путешествие по фандому «Сверхъестественного». Мы обе были учеными и раньше писали, хотя это были статьи в академических журналах, которые читали только другие ученые. Теперь нам хотелось написать что-то совсем другое, говорить о чем-то, что мы считали еще более важным. У нас была сумасшедшая идея написать книгу о том, каково это на самом деле – быть фанаткой, книгу, которая будет о фандоме и сможет бросить вызов негативным стереотипам. В конце концов, мы не понаслышке знали, насколько мощным и позитивным может быть фандом! К нам также закрадывались подозрения, что и «Сверхъестественное» является чем-то особенным.
Конечно, нам никто не поверил.
– О каком сериале вы хотите написать книгу? – хмурясь, повторял издатель за издателем. – Как насчет книги про «Звездный путь»?
Я люблю «Звездный путь», и он еще тщательно не исследовался. Но уже в 2007 году мы знали, что «Сверхъестественное» станет феноменом. К сожалению, никто другой в то время не разделял наших убеждений. Но мы с Кэти не сдавались. Отчасти благодаря везению новичка, а отчасти потому, что мы не придумали ничего лучше, некоторые из наших неуклюжих попыток связаться с актерским составом сработали. К нашему удивлению, актеры заинтересовались нашим проектом. Никто другой не задавал им тех вопросов, которые задавали мы, а все они были вдумчивыми людьми, которым больше нравилось говорить на более личные темы, чем отвечать на стандартные журналистские вопросы в духе «Какой ваш любимый цвет?» Warner Brothers прознали о том, что мы пишем, и, поскольку в то время никто больше не обращал внимания на их маленький сериал, они решили поддержать нас. Они пригласили нас на съемочную площадку «Сверхъестественного», чтобы поговорить с актерами, что в значительной степени было нашей главной фанатской мечтой, ставшей реальностью.
Нам удалось сохранять спокойствие, когда мы болтали с Дженсеном Эклзом в его трейлере. Нам удалось сохранить ясность речи, когда Джаред Падалеки начал снимать одежду прямо посреди интервью. (Одежду со съемок, ребята! Со съемок!) Мы взяли интервью у Миши Коллинза в баре и навлекли на него неприятности из-за того, что он опоздал на свое следующее интервью; по крайней мере, нам нравится так думать, потому что разговор был таким убедительным. Очень часто мы летали туда и обратно по всей стране на конвенции по «Сверхъестественному» и Комик-Кон, встречаясь с поклонниками, с которыми познакомились в интернете, и брали интервью у актеров.
