Дискуссия о климатической справедливости затрагивает, в частности, процедуру поиска тех, кто несет ответственность за вред, причиненный погодными аномалиями — в частности, такими как периоды жары. Кого конкретно считать потерпевшим? Кому полагаются компенсации? Например, коренное население Аляски требует возместить ущерб от береговой эрозии и наводнений, заливающих местность
[332]. Жители небольших островов указывают на непоправимый вред, который причиняют им затопление острова и утрата земли. Затронута и важная тема исчезновения культур коренных народов — например, из‐за таяния ледников в Перу
[333].
Неудивительно, что в контексте разговора о правах человека все чаще звучит мысль об особом пакете экологических прав — на чистую воду и санитарную инфраструктуру, на стабильную окружающую среду, на жизнь вне загрязненных токсичными веществами зон, на свободу от климатических аномалий, — а также об экологических правах будущих поколений
[334].
В ходе международных дискуссий все чаще поднимается и вопрос об исторической климатической ответственности развитых стран перед развивающимися. Боливия, которая способствовала климатическому кризису лишь в незначительной мере, понесла огромные убытки, так как добывает воду из ледников, а они вскоре исчезнут. Это одна из стран, попавших в положение «климатических кредиторов» других государств
[335].
Предметом споров вокруг антропоцена все чаще будет такой важный вопрос, как возмещение климатического ущерба. В 2006 году организация Acción Ecológica предложила правительству Эквадора потребовать у международного сообщества необходимую компенсацию за то, что это государство ограничивает добычу нефти на территории национального парка Ясуни, чтобы не причинять вреда окружающей среде. Полученные средства Эквадор мог бы вложить в возобновляемые источники энергии
[336]. Такой прецедент проложил бы дорогу дискуссии о выплате климатических долгов. Спор о климатическом долге ведется в рамках связанной с ним дискуссии о выплате компенсаций за работорговлю. В 1999 году Африканская комиссия по компенсациям переселенцам обратилась к западным странам с просьбой выплатить государствам Африки 777 триллионов долларов в качестве компенсации за торговлю рабами и эксплуатацию природных ресурсов материка в эпоху колониализма
[337]. В 2013 году четырнадцать стран Карибского бассейна потребовали от Великобритании, Франции и Нидерландов исправить историческую несправедливость и возместить ущерб от торговли людьми. То, каким образом на международной арене решаются юридические конфликты, связанные с выплатой компенсаций, явно предвещает правовые споры эпохи антропоцена, которые окажутся куда более бурными.
Конец природы
Пожалуй, один из ключевых мотивов в спорах об антропоцене — мотив гибели природы. Исчезают коралловые рифы, тропические леса, времена года, постоянный ледяной покров в Арктике и отдельные виды животных. В 2011 году эколог Вацлав Смил представил поразительные результаты подсчетов, касающихся совокупности всех наземных позвоночных на нашей планете. Согласно его подсчетам, 30 процентов этой массы составляют люди, 67 процентов — позвоночные, которых человек одомашнил и разводит, и только три процента — дикие животные
[338].
По оценкам ученых, под угрозой вымирания в настоящее время находятся 41 процент известных нам видов земноводных, 13 процентов видов птиц и 26 процентов видов млекопитающих. Такая ситуация обусловлена деградацией их естественной среды обитания, климатическими изменениями и охотничьим промыслом. В случае с амфибиями еще одной причиной является эпидемия хитридиомикоза — поражающего их кожного грибкового заболевания
[339]. Результаты исследований, проведенных в 2017 году немецкими учеными, устрашают: за последние двадцать семь лет в шестидесяти трех природоохранных зонах Германии зафиксировано исчезновение как минимум 75 процентов всей биомассы летающих насекомых
[340].
В вызвавшей широкий резонанс книге «Шестое вымирание. Неестественная история», первое издание которой вышло в 2014 году, Элизабет Колберт — журналистка, занимающаяся популяризацией науки на страницах The New York Times, — утверждала, что к 2050 году вымрет 24 процента всех существующих на Земле видов флоры и фауны, а к концу XXI века их доля может вырасти до 50 процентов. По ее словам, ежегодно вымирает четырнадцать видов (по большей части насекомые), а современные темпы их исчезновения в десять тысяч раз превышают темпы вымирания по естественным причинам
[341].
Тем не менее, в отличие от проблемы климатических изменений, кризис утраты биоразнообразия, по-видимому, еще не вызвал общественного интереса, которого заслуживает эта тема
[342]. Однако Джастин Макбрайан, американский специалист по истории окружающей среды, предлагает называть новую эпоху не антропоценом, а некроценом — эпохой вымирания и «запланированного устаревания жизни на Земле»
[343]. Как показывают исследования различных систем нашей планеты, допуская утрату биологического разнообразия, человек в каком-то смысле рубит сук, на котором сидит. Согласно слабой версии гипотезы Геи, о которой я уже упоминала, именно органическая жизнь поддерживает стабильные геофизические и химические условия на планете.
