Подумайте об этом. Сколько раз вы, люди, считали, будто все продумали и учли, а потом оказывалось, что вы поняли только крошечный фрагмент целого? Но вы чересчур уверены в вашей способности заглядывать за пределы ваших знаний.
Так происходит с каждым человеком, думающим, что правильно понял и оценил меня. Меня так и подмывает доказать ошибочность подобных мыслей. Так повторяется век за веком; в этом времени, на этом месте происходит то, что когда-то уже было и когда-нибудь будет.
Вам меня не переиграть.
Вспомните об этом в будущем, друзья мои. Обязательно вспомните.
Глава 13
Элинор
– Не желаете ли немного погулять с малышом Джимми? – спрашивает мисс Хардинг.
Гладкая кожа, широко распахнутые глаза, постоянная улыбка на лице. Трудно не заметить привлекательности няни. После слов, вскользь брошенных Софи, когда та приезжала в Брук-Энд, Элинор стала внимательно наблюдать за Эдвардом – не задержится ли его взгляд на няне дольше, чем нужно. Это происходит лишь в его недолгое присутствие дома. После рождения Джимми он не стал проводить в Брук-Энде больше времени. Наоборот, Эдвард теперь ночует под своей крышей всего раз в неделю. Может, Софи права и в его лондонской квартире обосновалась любовница?
– Сегодня такой теплый день, а на дворе – только первое марта, – щебечет мисс Хардинг, пеленая Джимми, сонного и сытого после недавнего кормления.
Они находятся в бывшей гостевой комнате, превращенной в детскую Джимми. Все сошлись на том, что малыша нужно держать подальше от Мейбл и ее тревожных особенностей. Прежняя просторная детская теперь стала комнатой Мейбл. Там постоянно стоит легкий запах боракса и лизола, а глаз сразу натыкается на атрибуты, сопровождающие жизнь больного ребенка. На верху комода, где должны бы находиться игрушки, выстроились пузырьки с лекарствами.
– Чудесная погода, чтобы вывезти Джимми на прогулку. Смотрите, даже солнышко показалось! – радостно кивает мисс Хардинг.
Элинор смотрит на сад, на голые ветви яблонь, вишневых, грушевых и сливовых деревьев. Все они упорядоченными рядами тянутся до границы с Мейфилд-Мэнором и густым перелеском, начинающимся за забором. Она представляет, как катит по дорожке большую серебристо-голубую коляску, слушает птичье пение и ведет разговор с сыном. Можно было бы заглянуть в конюшню и показать ему Дилли. Она могла бы проявить щедрость к Байрону, взяв с собой и подросшего щенка. Он бы с радостью отправился с ними, высунув язык и весело помахивая хвостиком.
Но внутри себя Элинор ощущает холод и нежелание двигаться. Мысленная картина, нарисованная ею, не откликается желанием. Пусть уж лучше мисс Хардинг гуляет с малышом. Разве не для этого ее взяли? Содержание двух нянь и так вгоняет Эдварда в расходы.
– Нет, – взмахнув рукой, отвечает Элинор. – Я что-то устала. Уж лучше вы, мисс Хардинг, погуляйте с ним.
– Как скажете, миссис Хэмилтон, – говорит мисс Хардинг, с некоторым недоумением глядя на нее. – Если для вас так лучше.
– Да.
– Тогда пошли со мной, парнишка Джимми. Я свожу тебя в деревню. Нужно отправить посылочку сестре. У нее сегодня день рождения. Отдыхайте, – говорит няня и уходит, унося спящего Джимми.
Элинор идет в гостиную, звонит, чтобы принесли чай, и пытается читать «Миссис Дэллоуэй»
[7], но содержание романа слишком мрачно и угнетающе. Она смотрит на свою незаконченную акварель с розами, прикрепленную к мольберту в эркере гостиной, однако не испытывает желания рисовать. Она сознаёт, что ей сейчас ни на чем не сосредоточиться. Грудь распирает от беспокойной энергии, в животе бурлит. Ей непременно нужно выйти из дому, впустить в легкие свежий воздух, но не с Джимми. Ей очень хочется пойти на прогулку с Мейбл.
Она поднимается в комнату дочери. Мейбл она видела не более десяти минут за завтраком, насупленную и бледную. Казалось, малышка вот-вот заплачет. Лекарство, недавно прописанное ей неврологом мистером Силвертоном, плохо действует на нее, и девочку постоянно тошнит. Мисс Картрайт-Джонс пришлось увести ее из столовой, боясь, как бы она не исторгла неохотно съеденные тосты и яйцо всмятку.
Чудесное время, проводимое с дочерью прошлым летом, кажется Элинор настолько далеким, словно это было в другой жизни. Все эти пикники и неспешные прогулки, когда мать и дочь, сняв чулки, шлепали по невероятно холодной речной воде. Элинор возилась с цветочными клумбами, а Мейбл гонялась за бабочками, разглядывала червей и прочих мелких ползучих тварей. Ей вспоминаются часы, проводимые на одеяле под раскидистым буком близ теннисных кортов. Элинор читала Мейбл или рассказывала сказки про волшебные миры, а дочь, положив голову на материнский живот, слушала и смотрела на узор густой листвы, сквозь которую пробивались солнечные лучики. Элинор до боли в сердце хочется вернуть то время. Как же ей недостает ее дорогой Мейбл! Джимми с его голодными воплями и неумением говорить отнюдь не замена. Перед глазами мелькает картина: они с Мейбл сидят в двуколке, запряженной Дилли, и поют под стук копыт пони. Тогда она не придавала особого значения ощущению чистого, ничем не запятнанного счастья, а сейчас его отсутствие вызывает физическую боль.
Элинор поднимается на третий этаж и уже знает, как проведет этот день. Мисс Хардинг права, превознося пользу свежего воздуха для маленького Джимми. Так почему бы и Мейбл не побыть на свежем воздухе?
– Миссис Хэмилтон, я не уверена, что это такая уж хорошая затея, – говорит мисс Картрайт-Джонс, когда Элинор излагает ей свой план.
Няня смотрит то на хозяйку, то на свою подопечную, которая неподвижно сидит у стены, уставившись в пространство и сосредоточенно посасывая большой палец. Другой рукой девочка прижимает к груди Пруденс. Голова куклы склонилась набок, ноги болтаются под рукой Мейбл. Ребенок настолько бледен, что кажется статуей, вырезанной из алебастра.
– А я думаю, Мейбл полезно побыть на свежем воздухе, – высказывает свое мнение Элинор. – Он жизненно необходим всем детям, – добавляет она, подражая мисс Хардинг.
– Мы могли бы прогуляться по саду, – неуверенно говорит мисс Картрайт-Джонс. Она смотрит в окно, где на небе собираются серые облака, угрожая поглотить недавно появившееся солнце, морщит нос и заявляет: – Хотя могу с большой долей вероятности сказать, что вскоре пойдет дождь.
– Я все-таки рискну, – твердо произносит Элинор.
Она не выйдет из дому без Мейбл. Ни за что!
– Мы наденем теплые пальто и шляпы. Правда, Мейбл? – с наигранной веселостью спрашивает она и вдруг с ужасом понимает: дочь даже не отреагировала на ее появление.
Раньше стоило кому-то из родителей войти в детскую, и малышка начинала прыгать и визжать от радости.
– Но мистер Хэмилтон особо подчеркивал: не уводить Мейбл за пределы дома и сада… – уже не столь уверенно произносит мисс Картрайт-Джонс, не глядя Элинор в глаза.
