Вместо Элис в комнату входит заспанная, всклокоченная Роуз с подносом, на котором лежат тосты, вареное яйцо и стоит большая кружка чая.
– Доброе утро, – улыбается сестра. – Отняла в коридоре у Элис. Не знаю, кому из нас больше хотелось взглянуть на маленького парнишку, но, как видишь, я победила! Как вы оба? – шепотом спрашивает она.
Элинор тоже улыбается.
– Мы хорошо, хотя немного уставшие и помятые!
– Конечно. – Роуз ставит поднос на тумбочку, наклоняется и берет младенца из рук Элинор. Она обнимает племянника, смотрит на него глазами, полными обожания. – Вскоре подъедут доктор Харгривс с акушеркой и осмотрят вас обоих, – помолчав, говорит она. – Но прежде чем они появятся, одной маленькой девочке не терпится познакомиться с ее крошечным братиком!
– Веди ее сюда, – говорит Элинор.
Она садится на постели и переставляет поднос на колени.
Роуз осторожно возвращает спящего младенца в колыбель, уходит и через несколько минут приводит Мейбл. Светлые локоны девочки растрепались. Большие глаза кажутся темными. Одна рука сжата в кулак, а в другой, как всегда, болтается Пруденс.
– Малыш там? – спрашивает Мейбл, указывая на колыбель. – А почему он не в детской, не вместе со мной?
– Подрастет немного и переберется в детскую, – отвечает Роуз.
– Дорогая, присаживайся, – зовет Элинор, указывая на место рядом с собой.
Роуз помогает Мейбл забраться на кровать. Девочка залезает под одеяло и берет с подноса тонкий тост.
– После того как доктор Харгривс и акушерка тебя осмотрят, мне связаться с няней? Ведь она должна была появиться сразу после рождения ребенка. Я скажу, что он родился раньше срока, и спрошу, не может ли она немедленно приступить к своим обязанностям. Тогда ты хотя бы сможешь высыпаться.
– Спасибо, Роуз.
Мейбл задумчиво жует хлеб, одновременно поглаживая Пруденс по шерстяным волосам.
– Где малыш? – спрашивает она, глядя на Элинор.
– Мы же тебе сказали: он здесь. – Элинор указывает на колыбель.
– Хочешь на него взглянуть? Давай я тебя подниму, – предлагает Роуз.
Мейбл энергично кивает. Роуз берет ее на руки. Вдвоем они склоняются над колыбелью и благоговейно смотрят на личико спящего младенца. Затем Роуз возвращает девочку на кровать к Элинор.
– Как его зовут? – спрашивает Мейбл.
– У него пока нет имени, – говорит Элинор. – Мы обязательно выберем ему имя, но вначале нужно дождаться папиного возвращения. Как ты думаешь?
– Папа, – повторяет Мейбл. – Папа, папа. – Она проверяет звучание этого слова, как будто успела забыть отца. – А как младенец здесь оказался?
Мейбл поворачивается к матери и не видит, как та и Роуз переглядываются.
– Нам его принес добрый аист. Это такая большая птица. Принес завернутым в одеяло и положил в саду под кустом крыжовника, – объясняет Элинор. – Что ты об этом думаешь?
У Мейбл округляются глаза. Элинор улыбается:
– Вот так, по волшебству, он здесь появился! Тебе нравится братик?
Мейбл задумывается.
– Пока не знаю, – честно отвечает она. – Но как он здесь оказался? – повторяет она свой вопрос.
– Видишь ли… – начинает Элинор. – Обо всем этом ты узнаешь, когда вырастешь. А сейчас я хочу, чтобы ты была для него хорошей старшей сестрой. Сможешь?
– Да, – кивает Мейбл и, помолчав, добавляет: – Он тоже может играть с Пруденс.
Она поднимает куклу. В горле Элинор встает комок. Она чувствует подступающие слезы. Мейбл засовывает в рот большой палец.
– Это очень любезно с твоей стороны, – справившись с собой, отвечает Элинор. – Ты очень хорошая и добрая.
Ей хочется, чтобы Роуз увела дочь. Хочется успеть выплакаться до прихода доктора и акушерки.
Глава 10
Эдвард
Семьдесят девятая улица с ее дождем и ветром остается за дверями. Эдвард и Леонард Дарвин входят под своды просторного атриума Американского музея естественной истории. Атриум встречает их кипучей энергией и гулом голосов. Эдвард вытирает платком мокрый лоб и приглаживает волосы.
– Куда же я дел свою речь?.. – Леонард хлопает себя по всем карманам. Сейчас он выглядит на все свои семьдесят восемь. – Проклятье! Должно быть, оставил в отеле!
– Уж кто-кто, а вы, Леонард, сумеете сказать необходимые слова и без бумажки. Я в этом уверен. Расслабьтесь. Вы же здесь почетный гость. Они будут жадно ловить каждое ваше слово.
– Надеюсь, дружище Хэмилтон, вы правы.
– Ага! Вот и вы, джентльмены. Майор Дарвин, профессор Хэмилтон, добро пожаловать!
К ним энергичными шагами направляется Чарльз Давенпорт, высокий, худощавый, элегантно одетый. У него роскошные густые усы и забавная седая бородка клинышком. Его светлые цепкие глаза кажутся значительно моложе их хозяина. Он крепко пожимает руки обоим гостям.
– Рад, очень рад видеть вас обоих. С Дарвином я давно знаком. А о вашей работе, мистер Хэмилтон, я столько слышал от Гарри Лафлина, что чувствую, будто мы уже познакомились.
– Называйте меня просто Эдвард.
– Давайте поищем спокойный уголок и выпьем кофе. Я хочу вас кое с кем познакомить.
Давенпорт ведет гостей через шумное, суетливое пространство атриума, где рабочие заканчивают установку стендов и витрин. Через час – открытие. В дальнем конце вдруг вспыхивают лампочки, освещая большой транспарант. «Международная федерация евгенических организаций. Евгенический конгресс 1929 года», – горделиво возвещают его буквы.
Эдвард следует за двумя отцами-основателями движения. Дарвин – почетный президент Британского евгенического общества, а Давенпорт – президент Международной федерации евгенических организаций. Миновав атриум, он попадает в конференц-зал. Там уже находятся четверо, может, пятеро мужчин и две женщины, пьют кофе и оживленно разговаривают.
Все они собрались возле стенда, на котором вывешено расписание трехдневной конференции, поэтажный план экспозиций и отпечатанный на машинке список из примерно трехсот представителей, приехавших сюда из Европы, Латинской Америки и даже из Японии.
Гарри Лафлин улыбается и машет Эдварду:
– Желаете кофе?
– С удовольствием.
– Эдвард, а вы знакомы с Младшим?
– С кем с кем?
Эдвард смотрит на смутно знакомого, высокого, коротко стриженного широкоплечего человека средних лет. При чем тут приставка «младший»?
– Это ласковое прозвище, – поясняет Младший. – И чтобы отличать меня от отца. Джон Рокфеллер к вашим услугам.
Они обмениваются рукопожатием. Рука у Младшего теплая и твердая.
