По мере приближения к кукурузному полю Фэллон все четче видела образы, слышала обрывки звуков, ощущала отголоски запахов и ощущений. Тепло летнего солнца, музыка, яркие цвета, аромат жареного мяса, цветущих растений.
И выстрелы. Крики.
– Кто-то умер прямо на этом месте, – произнесла Фэллон, взглянув под ноги. – Женщина с магическими способностями. Она закрыла собой ребенка.
– Тогда погибли двенадцать человек, – отозвался Дункан. – За считаные минуты. Какие-то минуты! И еще двадцать четыре были ранены. Включая нескольких детей.
– Моего отца убили здесь, – произнесла Фэллон, пройдя несколько шагов по кукурузному полю. Она наклонилась и прижала ладонь к промерзшей земле. – Родной брат и его подстилка. Они взлетели вон там, – указала она. – Их крылья обгорели, но стали острыми, как клинки. Подарок от тьмы.
– Я знаю их историю, – кивнул Дункан. – Эрик и Аллегра проводили в горах обряды черной магии и всякое такое дерьмо. Эдди, По и Ким были там с твоими родителями и рассказывали потом всем нам. Мой отец погиб от вируса. Мама повесила звезду с его именем на мемориальном дереве. – Он махнул рукой в сторону кряжистого дуба. – Имя твоего отца тоже там есть.
– Покажешь? – попросила Фэллон.
Они подошли к дереву, на ветвях которого поблескивали обледеневшие подвески в форме звезд.
– Не знаю, кто это сделал, – произнес Дункан, коснувшись надписи «Макс Фэллон». – Никогда не спрашивал.
– Неважно. Главное, что вы почтили память погибших.
– Ты поэтому пришла сюда? Чтобы увидеть это?
– Нет, – она покачала головой, но все же провела пальцами по звезде с именем родного отца. – Я вообще не собиралась сюда приходить.
– Что, провода замкнуло?
Фэллон взглянула на собеседника, освещенного мерцанием звезд. С последней их встречи он стал выше и отрастил щетину. Шапки на нем не было, так что снег падал на темные длинные волосы, такие же взъерошенные и небрежно причесанные, как и раньше.
Дункан говорил серьезно, без насмешки, поэтому Фэллон тоже ответила честно:
– Наверное. Я возвращалась из Вашингтона домой, но почему-то оказалась здесь.
– Что? Когда? Что там произошло?
– Только что. Я имела в виду, что просто проводила разведку, но потом подумала о Нью-Хоуп… И, наверное, поэтому попала сюда. Еще я размышляла о причинах. – Фэллон зашагала к городу. – Почему правительство пытается убить нас или запереть в лабораториях? Почему, почему, почему? Праведные воины – нетерпимые религиозные фанатики, которые прячутся за своими представлениями о боге.
– Представлениями Уайта.
– И их тоже, иначе они бы не последовали за проповедником, – покачала она головой. – Мародеры – обычные подонки. И наверняка были такими еще до Приговора. Либо хотели стать. Охотники за магическими существами делают свою работу ради награды или из чувства азарта. Но остальные-то почему? Большая часть мирового населения погибла мучительной смертью, а правительство тратит время, ресурсы и жизни, выслеживая нас.
– Они винят нас в распространении вируса.
– Тогда они просто слепые глупцы!
– Не собираюсь возражать, – поднял руки Дункан, помолчал и потом спросил: – Что ты видела там? В Вашингтоне?
– Смерть. Смерть в погоне за новыми смертями. В том городе больше не бьется сердце. Понимаешь, о чем я?
– Ага.
– Рано или поздно нам придется захватить столицу, но ее значение осталось в прошлом. – Фэллон обернулась к спутнику и сообщила: – Дома мы начали мобилизацию. И тренируем новобранцев.
– Давно пора.
– Есть и другие поселения. Думаю, там ситуация не слишком отличается. Нам понадобится помощь всего боеспособного населения. – Она помолчала и поинтересовалась: – Вы обнаружили предателя?
– Нет. Больше у нас подобных проблем не возникало. Поэтому предполагаем, что, кто бы ни был шпионом, он покинул город. И все же продолжаем держаться настороже. Кстати, Праведные воины во главе с Лу Мерсером напали тогда, в точности как ты и предупреждала.
– Знаю. Я наблюдала.
– Ты была тогда здесь?
– Нет. Вам не требовалась моя помощь.
– А как ты попала в Вашингтон и затем в Нью-Хоуп? Переброской?
– Переброской? – переспросила Фэллон.
– Ага, ну, типа… – Дункан схватил ее за руку.
Порыв ветра – и они оба снова очутились рядом с общественным огородом.
– Мы называем это перемещением, – сказала Фэллон, ощущая покалывание в ладони, которую по-прежнему сжимали теплые пальцы Дункана.
– Переброска, перемещение – одно и то же, – фыркнул он небрежно, будто и не потратил несколько недель на освоение и отработку этого умения. – Ну так что? Ты этим способом здесь оказалась?
– Нет, другим, – ответила Фэллон, встречаясь взглядом с Дунканом. – Я видела тебя во сне. Ты появился из леса в лунном свете и пошел через туман к кругу камней. К первой завесе, первому щиту. И велел мне выбирать. Посмотрел на меня сквозь пелену сна и велел выбирать. Я сделала выбор.
– Я видел тебя. Ты стояла, освещенная луной, среди тумана возле каменного круга. С мечом в руках. Вот с этим самым. И когда вскинула его, то небо вспыхнуло от молний.
– И что произошло дальше?
– На этом месте я проснулся и ничего больше не помню. Зато я видел тебя на поле боя. Мы сражались бок о бок. И делали еще кое-что.
– Что именно?
– Черт.
Дункан резко дернул Фэллон, вплотную прижав к себе, схватил свободной рукой за волосы и впился в ее губы поцелуем, который был совершенно не похож на тот, что случился между ней и Миком. Никакой сладости и нежности.
Этот поцелуй был яростным и страстным. И заставил девушку содрогнуться от целого водопада эмоций. Она могла бы – и должна была – оттолкнуть грубияна. Но все мысли исчезли, остались только обжигающий жар, трепет и потрясение.
Фэллон впилась пальцами в плечи парня, чтобы удержаться в этом урагане, вихре, хаосе, противостоянии, которые абсолютно точно не могли отражаться в таком приятном слове, как «поцелуй».
Затем Дункан оттолкнул ее так же резко, как и притянул к себе, не выпуская руки. И на его лице совершенно не читалось удовольствия. Зеленые глаза горели темным огнем.
– Только что понял, к чему это. И, надо признаться, отчасти в бешенстве.
– Отпусти меня! Или я заставлю тебя это сделать!
– Можно было бы выяснить, кто бы вышел победителем из этой схватки, однако… – Дункан поднял ладони, показывая, что сдается, и отступил на пару шагов. – Похоже, этот сон тебе пока не снился.
– Я не вижу сны о тебе! – Ложь, ложь, ложь.
– Мне кажется, ты сама чуть раньше сказала, что видишь.
