– Он – кровь от моей крови. Его меч вспыхнет пламенем. Мой меч возгорится огнем, подаренным богами. Я – плоть от их плоти. Мой свет, его свет, их свет, наш свет пронзит тьму. Моя жизнь, его жизнь, их жизни, наши жизни объединятся для этой цели. Солнце будет восходить и садиться, восходить и садиться. Земля будет давать урожай и отдыхать, давать урожай и отдыхать. Проснувшаяся магия более не заснет. Время для сна прошло. Так внемлите же моему обещанию! В этот день, в этот час, под солнцем, среди цветов я, ваша слуга и дитя, клянусь лицом к лицу встретить свое предназначение. Вы разожгли внутри меня свет, и я клянусь пылать, рассеивая мглу, хоть и займет это десять тысяч дней и десять тысяч ночей. Да будет так!
Фэллон опустила меч и замерла, хотя и не побледнела, не покачнулась, как в прошлый раз. Маллик подумал, что уже заметна стальная воля воительницы, которой станет его юная ученица.
– Хочешь вернуться в дом? – спросил он.
– Я не могу вернуться, – тихо и совсем по-взрослому ответила Фэллон, хотя по ее взгляду было ясно, что говорит она вовсе не об отдыхе. – Я слишком далеко зашла, слишком многое отдала, чтобы теперь вернуться. Стать прежней.
– Потому ты принесла клятву, – понимающе кивнул Маллик.
– Я собиралась исполнить церемонию так, как делала мама на летнее солнцестояние. Очень красиво получалось. Одухотворенно тоже, но в первую очередь красиво. Но затем… Я сделала выбор. J’ai fait un choix.
– Французский, – удивленно приподнял брови наставник.
– Parlo italiano anche. Да, и итальянский тоже, – вздохнула Фэллон. – Хотя до обряда я не знала их. Во всяком случае, мне так кажется. В этот раз слова новых языков не переполняют меня, однако все равно это слишком давит. Знаний так много…
– Да, верно. Нужно завершить церемонию. А потом отдыхай до конца дня.
– Но… – Ей так хотелось согласиться, однако время стремительно утекало. – Осталось так много того, что еще необходимо узнать. Нужно больше тренироваться, больше учиться.
– Мы обязательно продолжим работать. И все же вечером отправляйся к костру эльфов. Равновесие между отдыхом и усердным трудом не менее важно.
– Я хочу пойти. Идем со мной. – Фэллон заметила, что Маллик собирается отказаться, и настойчиво добавила: – Идем. Празднование уравновесит тяжелую работу в течение года.
– Мудрые слова.
– Услышала их от одного мудрого человека, – улыбнулась она.
* * *
Тем вечером после захода солнца Фэллон танцевала вокруг высокого костра вместе с эльфами, феями и стаей оборотней. И тяжелый груз обязанностей, новых знаний и грядущих невзгод упал с ее плеч. На одну ночь, всего на одну, она могла стать просто девчонкой, веселящейся на празднике.
На ней был венок, что сплела для нее Твила. Фэллон наложила на него чары, чтобы цветы не вяли. Она принесла в дар хозяевам мед, яблочное повидло и свежеиспеченный белый хлеб с изюмом. За месяцы, проведенные с Малликом, Фэллон выросла почти из всей одежды, а потому на празднике разыскала эльфа Джоджо, главного разведчика общины, и попросила найти для нее новые штаны. А взамен предложила заговоренный браслет из полосок кожи.
В то время как дым вился, костер трещал, а барабаны отбивали ритм, Фэллон подсела к эльфийке с грудным ребенком, чтобы попробовать поговорить по-французски. До Приговора Орелана была студенткой, приехавшей в Соединенные Штаты по обмену.
– Семья, у которой я остановилась, оказалась очень милой. Я навестила родных на Рождество и вернулась в Америку второго января. Никто тогда не знал, что произойдет. Поэтому я вернулась к учебе, хотя и начала замечать и слышать некоторые вещи. Первым заболел отец в американской семье, приютившей меня. После него в больницу попала и мать. А затем Мэгги, их дочь, моя ровесница. Все произошло так быстро, словно в кошмарном сне. Вокруг всем становилось плохо, очень многие люди умирали. Я позвонила домой и узнала, что папа тоже заразился. Попыталась вернуться во Францию, но не смогла купить билет. А когда отправилась в аэропорт, чтобы улететь любым рейсом, там уже творилось полное безумие.
– Сочувствую, – тихо произнесла Фэллон, когда собеседница ненадолго прервалась, чтобы переложить ребенка от одной груди к другой.
– Повсюду были больные люди, отчаявшиеся люди, разъяренные люди. Крики, толчки, удары. Полиция. Солдаты с пистолетами. Я убежала оттуда. Потребовалось много часов, чтобы вернуться в тот дом, где я остановилась. Так много машин пытались проехать, так много пассажиров и водителей уже заразилось. Я попыталась снова связаться с родными, но не смогла дозвониться до них. И больше никогда уже не разговаривала с мамой, папой и братом.
– Боже, – прошептала Фэллон, отсутствующе глядя в огонь. В самом сердце синего пламени то и дело проскакивали красные и золотые всполохи. – То время выдалось тяжелым для всех, но уверена, что тяжелее всего приходилось таким, как ты, – тем, кто оказался отрезанным от семьи.
– Я знаю, что папа умер. Он уже был болен. Но надеюсь, что мама с братом выжили. Я была очень напугана, оставшись одна в пустом доме. И испугалась еще сильнее, когда почувствовала перемены в самой себе.
– Пробуждение эльфийской крови.
– Да, это пугало меня. Кем я становилась? Почему именно я? Та семья жила в пригороде. Ты знаешь, что это такое?
– Да, – кивнула Фэллон. – По пути сюда Маллик показал мне поселения на окраинах больших городов.
– Именно. Вот и я тогда оказалась в спокойном, богатом, живописном районе. В очень уютном доме. Но мне оставалось лишь прятаться внутри и дрожать от ужаса. Снаружи доносились выстрелы, крики, чей-то жуткий хохот. А еще иногда прилетали маленькие огоньки.
– Феи.
– Да. – Женщина положила младенца на плечо и стала водить ладонью по его спинке. – В глубине души я знала, что свет – это хорошо, а потому собрала все, что, как я думала, могло мне понадобиться. Мне тогда было всего девятнадцать, видишь ли. Избалованный ребенок. Юная девушка, впервые оказавшаяся в Америке, вдали от дома. Я мечтала стать дизайнером модной одежды. Дизайнером, только представь, – рассмеялась Орелана. – Так вот, собрав все необходимое, я последовала за огоньками.
– А как ты оказалась здесь?
– Помимо желания следовать за огоньками я ощущала внутреннюю необходимость выбрать определенную дорогу или определенный поворот. Много дней мне приходилось брести вслепую, полагаясь на ощущения. Это же чутье помогало мне сливаться с деревьями или камнями, когда приближалось что-то темное, злое. – Она посмотрела на Фэллон с улыбкой, когда ребенок срыгнул. – Постепенно я перестала бояться изменений и начала ими пользоваться. Когда видела кружащих ворон – пряталась. Когда слышала звуки сражения – пряталась. И бежала так быстро, как умеют только эльфы, когда возникала опасность быть пойманной. И все же однажды попалась в руки солдатам.
– Ты попадала в облаву? Я не знала, – удивилась Фэллон.
