Она снова вышла из лифта.
- Ладно, как хочешь.
- Вернусь через секунду.
Снова сев за свой стол, я набрал прежний номер.
- Трев - не тот лифт.
- Что?
- Блин, ты остановил не тот лифт.
- Какого хрена! Откуда мне знать? Ты сказал: останови следующий лифт. А это был следующий.
- Знаю, знаю, я тебя не виню. Но ты бы не мог пустить этот и остановить следующий? - после чего я для верности добавил: - Тот, который начнет спускаться с десятого этажа.
Он вздохнул.
- Ладно, ладно. Как скажешь.
- Спасибо, Трев. Помни - с меня большая выпивка.
- Уж не беспокойся, не забуду.
Потом я позвонил в таксопарк, где сказали, что смогут прислать машину минут через двадцать, не поздно ли? Я сказал, что нет - как ни смешно, будет в самый раз. Когда я вернулся к Джулии, левый лифт снова стоял на нижнем этаже, а человек, перенесший краткое заключение, был снова на свободе. Вскоре подъехал наш лифт, и мы вошли. Индикатор показывал, как мы спускались: «10», «9», «8», «7»… Давай, Трев! Дерни рубильник… «6», «5»… Поторопись, придурок, этажи кончаются… «4», «3»… Тревор, если хочешь побольше выпивки, это определенно не тот способ… ЩЕЛК! Лифт поколебался пару секунд, а потом замер в неподвижности.
Он сделал это! Трев остановил лифт! Какой молодец! Я не сомневался в нем ни минуты.
- Что такое? - с некоторым беспокойством спросила Джулия.
- Бог его знает.
Я пару раз ткнул в кнопку первого этажа. Потом в кнопку открытия дверей. Но, поверите ли, ничто не помогало. В конце концов я нажал на кнопку «авария», и после недолгой паузы голос Тревора пропел нам свое сообщение так убедительно, что на мгновение даже я поверил, что он в самом деле позвонил в компанию по обслуживанию лифтов.
Через двадцать две минуты Тревор снова заговорил с нами, за секунду до того, как лифт очнулся к жизни и доставил нас в целости и сохранности на первый этаж.
Да, ваши подозрения, что я не расскажу вам о произошедшем в этот интересный промежуток времени, соответствуют истине. Могу лишь сообщить, что лифт немного гигиеничнее, чем пол в кинотеатре.
Самолет вылетал в одиннадцать утра. Попрощавшись с Джулией при пересадке в метро (мы написали наши телефоны друг другу на билете), я кое-как добрался до аэропорта, до окончания регистрации оставалось чуть меньше десяти минут. Когда я регистрировался, мне сказали, что все уже в самолете и Тим удерживает для меня место рядом с собой.
Я поспешил по проходу, упорно не встречаясь ни с кем взглядом. Когда я добрался до своего места, Тим взглянул на меня, и на его лице читалось девятичасовое беспокойство: сумел ли я разделаться с буквой Л.
- Ну?
- Что «ну»? - спросил я, запихивая сумку в шкафчик для ручной клади.
- Ты прекрасно знаешь что, блин, - прошипел он, пока я усаживался и пристегивал ремень.
Я ничего не сказал. А засунул руку в карман на спинке переднего сиденья, вытащил ламинированную инструкцию «Что делать, если эта штуку угораздит упасть в море» и притворился, что читаю, словно это был самый увлекательный документ из когда-либо написанных. Краем глаза я видел, что Тим уставился на меня в ожидании ответа.
- Роб, - проговорил он тоном, ясно дававшим понять: это последнее предложение, которое он в состоянии произнести спокойно, не срываясь на крик, - так удалось тебе выполнить свою задачу или нет?
Перевернув инструкцию и по-прежнему не глядя на него, я начал напевать тему хора «Любовь в лифте» группы «Аэросмит». Это заняло секунд пять, но, узнав мелодию, Тим фыркнул и досадой отвернулся. Вскоре из-за бесплатного экземпляра «Дейли мейл», которым он без всякой необходимости вовсю шуршал, донеслись неразборчивые ругательства. Я смаковал каждое мгновение.
Через некоторое время он выглянул из-за газеты, с виду слегка успокоенный, и сказал:
- Ты все равно проиграешь, так и знай.
- Вот как? Ну это мы еще посмотрим. Пока я лишь знаю, что шуточка Тима «Робу не пригодится Амстердам» разлетелась вдребезги. - Я пальцами изобразил каскад картонных кусочков, опускающийся ему на голову.
Он не нашел ничего лучше, чем сказать:
- Сука!
Я думал о грядущих выходных. Теперь, когда мы действительно сидели в самолете и я сравнял счет с Тимом в борьбе за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, я сосредоточился на вопросе, который до сегодняшнего дня казался риторическим: пересплю ли я с проституткой в Амстердаме? Пока я думал об этом, мне вспомнилась давняя дискуссия. Ее начала, как и многие самые интересные дискуссии, анкета по вопросам секса в журнале «Мэри Клер». Ханна и я дошли до неизбежного «ты бы стал платить за секс?», и я ответил, что нет, не стал бы.
- Почему? - спросила она. - Ведь вчера вечером ты сказал, что мысль о быстром, ни к чему не обязывающем сексе всегда привлекает мужчин.
Это правда. Мы смотрели по каналу «Би-би-си-2» одну из претендующих на художественность драм о двадцатилетних, и дело дошло до сцены, где один «голубой» уединился с другим «голубым». И я тогда сказал полушутя: жаль, что девушки не похожи на «голубых» парней. Инстинктивный ответ женщины на предложение секса - «Зачем?», инстинктивный ответ парня («голубого» или нет) - «Зачем же отказываться?». Конечно, существует множество причин, по которым женщины принимают предложение, и множество причин, по которым мужчины его отклоняют, но я говорю про первоначальную реакцию.
- Да, я говорил так, - ответил я. - И это правда. Но это привлекает лишь одну сторону нашего существа. И мужчины знают, что эта сторона наименее важна.
Я задумался, как донести это до Ханны. Конечно, все связано с желанием увеличить счет, но прежде всего нужно ответить, зачем его увеличивать, а на это ответить трудно, потому что я сам до конца этого не понимаю. Впрочем, в конце концов я нашел способ объяснить ей, как все воспринимается парнем.
- Если ты действительно - то есть по-настоящему - хочешь упростить все, посмотри на «Спайс герлз». Из них интересны лишь две - Бэби и Джинджер.
Таким образом, как видите, я вернулся в те невинные далекие дни, когда мы думали, что в «Спайс герлз» всегда будет пять девиц и они всегда будут править миром.
Ханна тогда сбила нас с темы вопросом про Пош Спайс. Ты, наверное, ее представляешь, сказала она. Но она слишком худая, объяснил я. Ерунда, сказала Ханна, «слишком худая», с точки зрения мужчины, - это абсурд. Вот тут ты заблуждаешься, возразил я. Пош Спайс знаменита своей худобой, и любая девушка, чье основное качество - худоба, является слишком худой. Девушки никогда этому не верят.
Они думают, что, если не смогут спрятаться за телеграфным столбом, они слишком толстые. Разумеется, я не говорю, что мужчины никогда не считают женщину слишком толстой, но скажем иначе - если бы женщины узнали, что большинство мужчин думает о Розанне Барр, индустрия диетических продуктов рухнула бы на следующий же день.
