18 ч. 50 мин.
Когда я ехал домой в метро, мне вдруг показалось, что какая-то девушка строит мне глазки. Но три обстоятельства убедили меня, что это не так:
1) Мое раздражение оттого, что Тим справился с К и Л, а я нет, вызывает у меня отчаяние и лишает малейших надежд, что кому-то (хоть кому-то) я понравлюсь.
2) Это отчаяние, вероятно, усиливается тем, что поезд остановился на станции «Ковент-Гарден», а первая буква этого названия…
3) На станции «Грин-Парк» вошел ее парень, - я никогда не видел такого страстного поцелуя.
Хотел вам сказать, что меня это не волнует. Но не скажу, потому что это не так.
8 мая, суббота
15 ч. 40 мин.
В преддверии относительно раннего отлета утром, мы с Тимом могли бы пораньше покинуть пятничную попойку после работы. Но он не хотел уходить без меня, так как это предполагало отказ от качественного издевательства. Весь вечер он повторял одну фразу: «Куда летим!», которую все понимали, хотя и не догадывались о ее истинном смысле. Это лишь усиливало мои муки, что, в свою очередь, усиливало решимость не уходить раньше него, - это бы показало, что его насмешки достигли цели.
И в результате мы остались, когда все уже ушли. Вечер начали в полном составе (с одним исключением - традиционно отсутствующая по-прежнему отсутствовала), но к десяти остался лишь костяк: я, Тим, Джеймс и Люси. Наевшись спагетти, мы направились в «Кувшин и пианино» на Дин-стрит, готовые ко второму акту попойки.
Первый раунд оплачивал я.
- Три бутылки «Бек» и белого вина, пожалуйста, - сказал я, когда (наконец) сумел привлечь к себе внимание.
- Сколько с вами друзей? - спросила девушка за стойкой.
Зачем ей это знать?
- Простите?
- Я спрашиваю, сколько с вами друзей? На сколько человек вы берете?
Лет двадцати пяти, с длинными русыми волосами, убранными со лба и висков, и ярко-зелеными глазами на овальном лице. Никакого намека на заинтересованность.
- Ну, трое.
- Три бутылки «Бек» и белое вино, - проговорила она, загибая пальцы. - Это четыре. А мне?
Черт возьми. Ее лицо по-прежнему хранило полную невозмутимость, но слова не оставляли сомнений. Девушка просила меня угостить ее. Моей первой реакцией было желание рассмеяться. Я часто делаю так, когда не знаю, что сказать. Если основательно покопаться, то, возможно, это дает мне время подумать, но вообще-то я просто нервный. Взмахом руки я указал на ряд бутылок у нее за спиной:
- Только прикажите!
Мне понравился (и до сих пор нравится) мой жест. Не только слова, но и то, как мне удалось их произнести, а именно - с невозмутимым выражением лица, почти таким же уверенным, как у нее.
- Мне нужно подумать, пока обслужу других, - сказала девушка, двинувшись к холодильнику с пивом.
Теперь, когда я прошел начальный тест, не выставив себя идиотом, я расслабился. Эта девушка заигрывала со мной. Последней, кто делал это до Сары, была… Гм, у вас под рукой дневник за последние пять лет? Не помню; думая в последнее время о Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, а на самом деле о самой Кларе Джордан, я был, наверное, слишком потрясен, чтобы осмыслить это.
- Вот, что вы просили, - сказала девушка, поставив бутылки передо мной. - Тринадцать фунтов семьдесят пенсов, пожалуйста.
- А как же вы? - спросил я в некотором замешательстве и уже не так уверенно (рано или поздно, со мной обычно это случается).
- Я учла это, - ответила она, - но нам не позволено пить на работе, так что я выпью позже.
И тут впервые позволила себе улыбнуться. Это придало мне уверенности, что, несмотря на мою последнюю реплику, она не утратила ко мне интереса. Я протянул двадцатипятифунтовую бумажку, которую она с благодарностью приняла - достаточно проворно, чтобы не заметить, как дрожала моя рука, - и вскоре вернулась со сдачей.
- Кстати, меня зовут Роб.
- Джулия, - улыбнулась она.
- Сколько бутылок вы отложили на потом? Она посмотрела мне прямо в глаза.
- Всего одну.
Еще один удар по нервам. Я решил начать немного менее напряженную беседу и сказал:
- Давно вы тут работаете? - нейтрально до банальности, но Джулия вроде не возражала.
Она сказала, что три месяца, а потом спросила, где работаю я, и пару минут мы обменивались информацией о себе, что меня немного успокоило. Впрочем, вскоре ей пришлось вернуться к работе. Довольный собой и отметив, что возникла ситуация, продвигающая дело с Кубком Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, я вернулся к остальным.
- Где тебя носит? - спросил Тим, когда я растолкал сдвинутые ими кресла.
- Извини, - ответил я, выставляя бутылки и садясь рядом с ним. - Заболтался с девушкой за стойкой.
- Правда? - ухмыльнулась Люси, уютно прислонившись к Джеймсу. Тим, я чувствовал, забеспокоился.
- Да, - ответил я намеренно лукавым тоном. - Просто мило поболтали, и все.
Правильно, Роб, - рассмеялся Джеймс.
Я изобразил улыбку. У Тима, я не сомневался, к этому времени вспыхнул сигнал тревоги, но пришла его очередь прятаться за фасадом безразличия.
- И что? - спросил Джеймс.
- Что «что»? - спросил я.
Я выдерживал паузу, может даже слишком долго.
- Брось, Роб. Просто расскажи, что она собой представляет.
- Особенно не о чем рассказывать. Зовут Джулия, ее родители живут в Девоне, она секретарь в телекомпании, а по вечерам подрабатывает здесь, чтобы выплатить долг за кинематографический колледж. Хочет стать режиссером. Да, их в семье трое детей.
Запрокинув голову, я стал пить пиво, а потом, взглянув на нашу компанию, увидел два изумленных лица: третий пожимал плечами, стремясь сохранить самообладание.
- Особенно не о чем рассказывать? - проговорила Люси. - Черт возьми, Роб, мне кажется, ты разузнал все, кроме, может быть, размера ее трусиков.
Последовало легкое поддразнивание со стороны Джеймса и Люси, что еще больше обласкало мое эго. Тиму, надо сказать, все это не понравилось, и он при первой же возможности сменил тему.
Пока Джеймс и Люси допивали свои кружки, стало ясно, что эти кружки - на сегодня последние - порождают не желание алкоголя, а желание друг друга. Руки начали блуждать по бедрам, перешептывания участились. Наконец мы с Тимом сказали, чтобы они или вели себя прилично, или шли домой, где смогут заняться своими делами вдали от посторонних глаз.
Рассмеявшись, Джеймс и Люси выбрали второй вариант.
- Правильно, - сказал я, когда они ушли. - Моя очередь платить.
