Мало кто обращал внимание на Роберта, поскольку о нем так мало известно, и нет никаких сведений, которые выделяли бы его из ряда последующих жертв. Если судить по «Хронике» Жослена, исторический контекст представляется простым и понятным. Обитель Бери находилась недалеко от Норвича, и обвинение было выдвинуто в тот промежуточный период, когда в аббатстве не имелось настоятеля, а его долги местным евреям росли. В следующие десять лет новый аббат Самсон получил королевское дозволение изгнать евреев из Бери – в тот же год, когда по всей Англии совершались зверские массовые убийства евреев; наиболее кровавая резня произошла в Йорке и Лондоне, но в Бери также было убито пятьдесят семь евреев. В таком контексте историки рассматривали обвинение в ритуальном убийстве как предвестие суровой политики будущего аббата Самсона и не обращали особого внимания на то, как именно монастырь распространял почитание Роберта, в том числе основав часовню в его честь. Часто подчеркивается связь между долгами и обвинением 1181 года, с одной стороны, и резней евреев в Бери в 1190 году – с другой; данные события произошли за целое столетие до изгнания евреев из Англии, но ученые часто смешивают эти две даты, и отсюда следует, что они трактуют указанные факты как аспекты единой тенденции, по сути своей синхронные и отражающие одинаковые обстоятельства. Они заключают, что нападения на евреев и в Блуа, и в Бери совершались исключительно или главным образом по финансовым мотивам, представляя собой вспышку насилия со стороны толпы. Такие же события в последующие столетия будут происходить почти по всей Европе, и поэтому история Роберта Берийского, на первый взгляд, не заслуживает особого внимания. Но и в Норвиче, и в Блуа, и в Париже дело заключалось не только в вопросах экономического характера, например в выплате краткосрочных долгов, но также и в проблеме утверждения определенных прав и определенного типа власти.
Если Роберт Берийский и упоминается в позднейшее время, то лишь в связи с религиозной историей евреев. Он не фигурирует в изысканиях о культах святых, в работах, посвященных истории Бери, Восточной Англии или средневековой гражданской идентичности
[807]. Часто утверждается, что в средневековых хрониках «дается недостаточный контекст для анализа и истолкования» самых ранних обвинений в ритуальном убийстве
[808]. Автора недавно вышедшего нового перевода хроники брата Жослена евреи Бери не интересуют, а другие исследователи почитания святых в XII веке и народных культов, отраженных в искусстве и богослужениях, не считают Роберта достойным дальнейшего изучения. Но эпизод с Робертом имеет более существенное значение для истории Бери и Англии, чем для истории евреев, и сохранившиеся скудные данные свидетельствуют о том, что в тот период его почитание было теснее связано с местными властями и политикой, нежели чем с народной религиозностью и культами святых
[809].
Приравнивая Роберта к Уильяму Норвичскому и другим предполагаемым жертвам ритуального убийства, историки подразумевают, что аббатству Бери, как и другим монастырям, скорее всего, «требовался святой». Но это не соответствует действительности. Бери являлось одной из богатейших и самых влиятельных обителей в Англии, а его покровитель, св. Эдмунд, пользовался широкой известностью в западном христианском мире
[810]. До того как под влиянием короля Эдуарда III его затмил св. Георгий, св. Эдмунд оставался, по сути, святым покровителем Англии. Слава Эдмунда была такова, что в 1181 году приехавшего в Бери епископа и без побуждения со стороны главы аббатства (как раз тогда временно пребывавшего без настоятеля) так поразил размах почитания святого короля, что он распространил его культ за пределами Англии
[811]. У аббатства Бери имелось множество высокопоставленных друзей. Главный политический и юридический советник короля, юстициарий Варин Фиц-Джеральд, например, поручил Бери королевскому покровительству и на смертном одре в 1160‐х годах сделал в обитель щедрый вклад
[812]. Эдмунд, король и мученик, был весьма популярен у английских монархов. Генрих I дал обет отправиться в аббатство св. Эдмунда, если ему удастся избежать опасного путешествия по морю. Генрих II посетил Бери в 1189 году незадолго до своей смерти, когда планировал Третий крестовый поход; королева Элеонора подарила аббатству драгоценные камни
[813]. Их сын Ричард Львиное Сердце был особенно предан святому королю-воину. В 1190 году он побывал в Бери перед тем, как отправиться в Третий крестовый поход, а сразу по возвращении поехал туда же; будучи за границей, он послал в аббатство захваченное им золотое знамя
[814]. Незадолго до начала истории Роберта папа вновь подтвердил неподконтрольность аббатства Бери епископу, недолгая популярность Уильяма Норвичского падала, и еще один малозначительный святой младенец почти ничего не добавлял ни к престижу, ни к финансовым и духовным ресурсам обители.
Церковь содействовала распространению культа Роберта, и это тем более поразительно, что ранее положение евреев в Бери было вполне стабильным, обвинения в ритуальном убийстве выдвигались редко, и, как мы показали, их зачастую встречали со скептицизмом, а не с энтузиазмом. Девять лет, прошедших между обвинением 1181 года и изгнанием евреев из Бери в 1190 году, также представляют собой любопытный факт
[815]. Да и для того, чтобы спровоцировать нападение на евреев, которое повлекло бы за собой аннулирование долгов, вовсе не требовался никакой предполагаемый мученик: когда произошла резня евреев в донжоне Йоркского замка и в других городах Англии, а их долговые расписки были сожжены, ни о каких ритуальных убийствах вообще речи не шло. Предполагаемое мученичество Роберта следует рассматривать в связи с местной политической, судебной и правовой историей, а не в связи с христианско-еврейскими отношениями. Это мученичество очень хорошо вписывается в новейшие исследования политических маневров аббата Бери
[816].
