– И я боюсь. Но никуда не уйду. Без вас, Эстер.
– Я не хочу терзать себя виной, если с вами что-то случится. И причиной этого тоже быть не желаю.
– Со мной уже кое-что случилось – и это произошло в тот момент, когда мы встретились.
– Я не хочу себя чувствовать так, как сейчас. – Голова Эстер поникла.
– А как вы себя сейчас чувствуете?
– Как будто внутри меня горит пожар, но кожа ледяная от холода. Оно того не стоит. Я понимаю, что говорю жестко. Но оно того не стоит.
– Что не стоит?
– Что-то происходит с вами… или с ними, – повела плечом в сторону братьев Эстер. – Оно того не стоит!
Я взял ее руку, но Эстер резко отдернулась. Я снова взял ее и прижал к груди.
– Единственное, чего я всегда хотел в жизни, – это играть. Я хотел создавать музыку. И никаких других желаний себе не позволял. Я не позволял себе слишком сильно любить или слишком долго задерживать внимание на чем-то. Но теперь для меня все изменилось.
– Оно того не стоит… – упрямо повторила Эстер.
– Стоит! Вы того стоите. И мы. И они, – указал я на ее братьев, спавших на заднем сиденье.
Мои слова прозвучали как строчка из песни. Простенькой, бесхитростной, чересчур романтичной. И я сглотнул, сетуя на то, что их нельзя вернуть обратно. Но это была сущая правда. И я был слишком уставшим, чтобы сочинять что-то более изысканное и витиеватое.
– Я люблю вас, Бейби Рут…
Эстер закрыла глаза, как будто ей невыносимо было это слышать, но ее рука сжалась в моей. Несколько секунд она только дышала, так и не открывая глаз. А потом выдохнула:
– Я тоже вас люблю, Бенни Ламент. Но мне жутко хочется залепить вам затрещину за это. За то, что вы заставили меня полюбить вас. Зачем вы это сделали?
– Я не старался.
– Знаю. И потому люблю вас еще больше. Но я не хочу вас любить.
– Я тоже не хочу вас любить, – сознался я.
– Значит, нам не следует этого делать, – твердо проговорила Эстер.
– Но я вас люблю, – тихо сказал я, и моя настойчивость заставила задрожать ее губы.
– Это в мой план не входило, – простонала Эстер.
– А у вас был план? – спросил я.
– Я всего лишь хотела петь на более приличной сцене, чем «Шимми». И тут появились вы. Большой, красавец-урод.
– Это глупо.
– Я же вам, красавец-урод, уже все объясняла. Это не было лишено здравого смысла, – обиженно сказала Эстер. – План заключался в том, чтобы привлечь ваше внимание.
– Что ж, это у вас получилось.
– И заставить вас быть моим менеджером.
– И это у вас тоже получилось.
– Но мой план не предполагал ничего такого.
– В ваш план не входила тюрьма? – поддразнил я Эстер.
Она только покачала головой.
– Думаете, история повторяется?
– Да. Я так думаю. Люди есть люди. Жизнь – штука сложная и трудная. И перемены происходят медленно.
– Легче со временем не станет, Бенни, – прошептала Эстер. – Я говорю вам прямо. Мани прав. Будет только хуже.
– Знаю. И потому считаю, что вам надо выйти за меня замуж.
Голова Эстер повернулась ко мне настолько быстро, что она даже покачнулась на сиденье, а я чуть не врезался в грузовик. С полминуты она пристально смотрела на меня, а потом рассмеялась. Я тоже засмеялся. Это был смех облегчения после миновавшей грозы. Смех утешающий и ободряющий. Но мы смеялись так сильно, что у нас обоих по щекам покатились слезы. Возможно, из-за ночи, проведенной в тюрьме, возможно, из-за темноты впереди или подозрения о том, что наша слава нас опередит, а оскорбления и гонения станут яростней, но смех Эстер превратился в рыдание. Ее пальцы переплелись с моими, и она всем телом прижалась ко мне.
– Не бойся, – прошептал я.
– А я и не боюсь. – Голос Эстер перебивался всхлипами.
– Тогда почему же ты плачешь?
– Я не плачу. Это мои глаза слезятся. Я пахну, как… – Все еще всхлипывая, Эстер принюхалась к себе. – От меня пахнет мочой и блевотиной, а от тебя разит еще хуже. А Ли Отис – как прохудившийся газовый баллон. Похоже, его изрядно пучит.
Я с треском приоткрыл окно.
– Ты плачешь. Ты опять думаешь, будто я шучу над тобой. Но я говорю серьезно. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
– Нет, ты этого не хочешь, Бенни Ламент.
– Нет, я этого хочу, Бейби Рут.
– Нет, не хочешь…
– И долго ты с ним будешь спорить, серьезен он или нет? – подал с заднего сиденья голос Элвин. – Между прочим, неплохая идея! Может, ваша женитьба и приведет кого-то в бешенство… но она даст вам право вести себя так, как вы себя ведете. Люди не смогут вменять вам в вину, что вы ведете себя непристойно, если вы будете женаты.
– Они не могут жениться! – возразил Мани. – В большинстве штатов такие браки запрещены. Будет только хуже.
– Останови машину! – крикнула Эстер, хлопнув ладонью по приборной панели. – Ты слышишь меня, Бенни Ламент? Останови машину!
Я включил поворотник и сделал, что было велено. Место для остановки не идеальное, но выбора не было. Едва автомобиль замер, Эстер открыла свою дверцу и вылезла из салона.
– Эстер?
Включив аварийные огни, я последовал за ней. Она набросилась на меня с невиданным жаром.
– Ты ни разу не поцеловал меня после отъезда из Нью-Йорка. И даже тогда ты поцеловал всего раз! Один раз! А теперь ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? – возмутилась она.
На нас падал свет передних фар. Я вернулся к машине, рывком распахнул свою дверцу и выключил их.
– С вами все нормально, Бенни? – поинтересовался Элвин.
Он смеялся. Они все проснулись и смеялись надо мной.
– Сидите здесь! – рявкнул я. – И закройте глаза!
Я снова подошел к Эстер, обхватил руками ее миниатюрную фигурку и приподнял над землей, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с моим. Если от нее и пахло тюремной камерой, я этого не заметил. И кожа у нее была не ледяной, а теплой. Как я мог сопротивляться так долго?
– Я тебя сейчас поцелую. Если ты против, лучше скажи сразу, – предупредил я Эстер.
Но она лишь молча смотрела на меня, не шевелясь. В ожидании. И я усмехнулся: на моей памяти это был единственный раз, когда она не стала мне перечить. Эстер обхватила мое лицо руками и притянула к себе. На мгновение мы прижались губами друг к другу – в напряжении, не закрывая глаз. А потом Эстер куснула меня за губу.
– Ай! – вскрикнул я и чуть не уронил девушку на ее изящную попку.
– Они смотрят на нас, – прошептала Эстер.
