– Ты сказал, что мама ушла домой? – спросила Эстер, и в ее голосе послышалась нотка беспокойства.
– Да. Но она слышала песню. А потом все кинулись ее обнимать, как будто это она ее написала. Вот мама и разнервничалась. – Элвин взял сестру за руку. – Заходите! Все жаждут с вами поболтать.
Мани не произнес ни слова. Но когда Элвин пропустил Эстер вперед, он положил на мое плечо свою костлявую руку и придержал.
– Кое-кто из этих ребят – преданные последователи Малкольма Икса. Вы знаете Малкольма Икса, Ламент? – спросил он вкрадчиво.
– Я о нем слышал.
– Он тут большая знаменитость.
– Понятно.
– В марте прошлого года Барри Грей брал интервью у Малкольма Икса, и мы все его слушали по радио. Так что всех впечатлило, что Эстер стала гостьей в той же программе. Но когда вы войдете… ребята могут слегка удивиться тому, что вы белый.
– Я могу уйти…
Мне и вправду захотелось уехать.
– Я не говорю вам уйти. Я просто предупреждаю – не сваляйте ненароком дурака. Этих парней обычно не интересует, что талдычат белые парни. Флирт в радиошоу был классным, но они желают посмотреть, что вы собой представляете… И они будут держаться в стороне и пялиться на вас, пока не поймут, что вы – нормальный человек. Да! Вот еще что… притормозите с моей сестрицей. Договорились? Никаких Бейби Рут и Биг-Бенов, которыми вы обзывали друг друга в эфире.
– Мы просто играли на публику, Мани…
– Знаете… люди не препираются так, как вы, когда равнодушны друг к другу. Вы можете обманывать себя сколько хотите. Но здесь вы никого не проведете. Эстер вам нравится. И вы ей нравитесь. Вы желаете и дальше играть в игры? Прекрасно. И даже доходно. Я сегодня ночью понял: вы на пару поможете заработать мне кучу бабок, если только не выведете нас из своей игры или… или не поубиваете нас всех.
Мани стиснул мои плечи так, словно мы были закадычными друзьями. А уже в следующий миг я понял, что толпа увлекает нас и затягивает внутрь. Мани оказался прав. Все взгляды обратились на меня, и почти все гости перестали танцевать. Эстер потянула меня за руку к себе, и Мани выпустил мое плечо. Но общался с народом в основном Элвин, и нам с Эстер не пришлось много говорить. А когда кто-то выкрикнул просьбу спеть, Эстер помотала головой.
– Я хочу танцевать! Может, кто-нибудь включит снова проигрыватель и угостит меня пуншем?
Со всех сторон к нам потянулись руки с бумажными стаканчиками, а через пару секунд кто-то врубил музыку, и про нас с Эстер тут же забыли. Мы попивали тепловатую розовую жидкость, похоже вообще лишенную градусов, и наблюдали за возобновившейся вечеринкой. Живой музыки не было. Но проигрыватель был облеплен гостями, а площадка густо заполнена корчившимися телами, едва увертывавшимися друг от друга на каждом повороте. Элвин танцевал сразу с двумя девушками, раскручивая одну правой рукой, а другую вращая левой, и на редкость искусно работал ногами, лавируя между ними. Раскружив их в очередной раз, он помахал нам рукой и, снова схватив за руки своих подружек, увлек их вглубь танцплощадки.
– Он никогда не перестает улыбаться, – наклонился я к Эстер, чтобы она меня услышала.
– Элвин уравновешивает Мани. Тот никогда не улыбается. Взять золотую середину – вышел бы нормальный человек.
– Золотой серединой у них служит Ли Отис, – заметил я.
Ли Отис вместо девушек держал в обеих руках по содовой, но его ноги подскакивали в такт музыке. Мани снова вышел на улицу – играть с ребятами в кости. Эстер предсказала, что он либо спустит все свои деньги, либо обогатится к концу вечеринки. Но пока все шло хорошо. И, как ни удивительно, на нас с Эстер перестали глазеть. Никто за нами не наблюдал. Не следил. Похоже, никому до нас не было дела. И я впервые за много недель по-настоящему расслабился.
– Давайте потанцуем, – предложила Эстер.
Я в ответ рассмеялся:
– Да вы рискуете убиться, танцуя в туфлях на таких каблуках.
Эстер лишь выгнула бровь и качнула бедром. А потом взяла меня за руки, придвинулась ко мне вплотную и подняла лицо с мольбой во взгляде. Приподними она еще чуть-чуть подбородок, и я бы смог ее поцеловать (благодаря все тем же каблукам!). Моя голова потянулась к девушке.
– Мои пальцы танцевать умеют, а вот тело… с телом все иначе, – пробормотал я, стараясь не смотреть на ее губы.
– Тогда… тогда просто поступайте а-ля Ламент, – принялась уговаривать меня Эстер.
– Что это значит?
– Это значит – делайте так, как вы обычно поступаете… когда играете, – ухмыльнулась Эстер.
– А как я обычно поступаю?
– Вы отдаетесь музыке целиком. Позволяете ей увлекать вас туда, куда она ведет. Именно поэтому вы – такой хороший композитор-песенник. У вас отличная интуиция, и вы ей доверяете. Так что доверьтесь ей и в танце.
– Не могу, – заспорил я. – Это не так работает.
– Откуда вы знаете? – наклонила головку Эстер в ожидании следующей записи и, когда Чабби Чекер призвал всех к действию, взвизгнула и подпрыгнула.
Все ребята на танцполе тоже закричали и завизжали. Перепетая Чабби Чекером песня Хэнка Балларда положила начало сумасшедшей моде на твист. Может, «Майнфилд» стоило спеть песню о минном поле? О чем-то, где мы скачем с одной ноги на Другую, как будто пытаемся не задеть проволоку взрывателя. Песню размером ¾ и с классным соло на ударных, под которую тоже можно было бы танцевать. Хотя… возможно, получилось бы ужасно. Этакий танец смерти…
– Давайте, Бенни! Станцуем твист! – пропела Эстер, уже виляя бедрами и рассекая воздух юбками.
Черт, до чего же она хороша!
«Ну и ладно, – решил я. – Плевать, получится или не получится!» И, бросив пиджак Ли Отису, который умудрился его поймать, не прекращая жонглировать своими напитками, я позволил Эстер вытащить меня на танцпол.
Она не выпустила мои руки, хотя твист – не парный танец. Наоборот, она покрепче сжала их и сделала вращение ногой, которое я скопировал, позволив ей вести себя в танце и не сводя глаз с ее бедер, чтобы угадать следующее движение. Я делал все, что делала Эстер. Хотя мой зад отказывался трястись и вращаться так же красиво. Когда стало слишком сложно, я прекратил пыжиться и стал просто наблюдать за Эстер, наслаждаясь картиной и продолжая держать ее за руки, пока мои ноги сами собой выводили немыслимые кренделя. А при очередной попытке крутануть ее Эстер откинула назад голову и звонко рассмеялась:
– Так, Бенни, так! Я знала, что вы можете танцевать!
«Звездная пыль» Нэта Кинг Коула дала ей возможность снизить темп. Я притянул Эстер ближе, обхватил ее одной рукой за талию и, не выпуская из другой руки ее ладонь, повел незатейливым скользящим шагом, убеждая себя, что нам нужно просто перевести дух. Парень, ставивший записи, явно пребывал в романтическом настроении. Потому что за песней Рэя Чарльза «Схожу по тебе с ума» последовал «Дым застилает глаза» в исполнении «Плэттерс» – одна из лучших песен, когда-либо сочиненных. Я бы тоже хотел написать такую песню. Песню, которая бы разбивала сердце и в то же время побуждала влюбиться. Я заставил себя сосредоточиться на словах, мелодии, инструментовке, на чем угодно… Лишь бы не думать о девушке в моих объятиях. А когда Элла Фицджеральд запела «Тот, кто будет меня оберегать», я шепнул Эстер на ухо:
